Черный альпинист

— Это я пришел, Тахир! — крикнул ему Тахир, желая, чтобы тот знал, от кого пришла смерть.

Старший заверещал и бросился к нему. Тахир ударил его в грудь ножом — конец уперся в толстую кость грудины, вылетел из руки. Калека удачно оттолкнул Тахира, попытался дойти до двери в коридор. Тахир взял ржавую лопату и сзади ударил, наискось, ребром штыка по голове, — калека дернулся, но не упал. Тахир ударил сильнее, с оттяжкой, ощерясь от ненависти и усилия, — голова лопнула пополам, тело рухнуло навзничь. Смотреть на него было невозможно.

Быстро, не задерживаясь, Тахир выпрыгнул со второго этажа во двор, добежал до ограды, перемахнул через нее, попал в маленький переулок Мартынова. Сел у колонки, обмылся, смыл кровь, грязь, смыл запах трупа. Вдали, в начале переулка, стоял мужик в костюме-тройке, смотрел на Тахира.

— Пошел вон! — крикнул ему Тахир.

Тот пожал плечами, демонстративно помедлил и развернулся. Из-за волнения только в этот момент Тахир признал в наблюдателе Бориса, напарника, с которым вместе лет пять-шесть назад поступили в КГБ. Но звать не стал, Борис Пабст уже скрылся за поворотом. А значит, сматывайся — приказал себе. Взломал дверцу в «жигуленке» (прямо у забора домика), плюхнулся, законтачил два провода (уже выскочил и бесновался хозяйский пес) — и рванул в другую сторону, в проулочки Рабочего поселка. Видел, что над кладбищем стелется дым, горело здание «комбината бытового обслуживания», неслись со включенными сиренами по направлению к кладбищу милицейские и военные машины. Отъехав достаточно далеко, он бросил «жигуленок». Решил, что теперь и ноги не подведут. Нашел на маленьком базарчике чайхану, заказал два десятка мант, бутылку сухого вина, на десерт подали половинку ташкентской «красномясой» дыни (как их завозили в блокированный город — он не мог понять). Как ни странно, у него не возникало «московских» симптомов психоза после убийства. Не тряслись руки, не раскалывалась голова, разве что немного кружилась от замечательной мысли — «я опять выжил». Он пытался вспомнить, когда еще с ним приключалась настолько стремная заваруха, и решил, что сегодня достиг потолка. Между тем его ждал в конторе шеф, и заставлять шефа нервничать было бы идиотизмом. На базаре нанять машину оказалось просто.

Ехали на Фурманова, шофер рассказывал, взбудораженно глотая слова, новую сенсацию:

— Чувак, на Старом кладбище с утра Альпиниста ловили! Точно говорю. Он прямо на похоронах на толпу набросился, людей на кусочки рвал, прибежала охрана, он и их порешил. А потом пошел в директорский дом, убил всех служащих, пожар устроил и спокойно смотался. Милиции тьма, обложили кладбище со всех сторон, а ему наплевать!

— Он же только баб хватает, — выразил сомнение Тахир.

— Так в том и дело! Довели парня! Я и говорю — на фиг его дразнили. Ловили, собак спускали, стреляли, гоняли по горам. Ну что, ему много надо было? Одну в месяц — так на здоровье! А если он за мужиков примется? Если новый сдвиг по фазе у него? Кранты, тогда и я свалю отсюда.

Тахир согласился, ободрил шофера, сказав, что надо еще выяснить, кого на кладбище рвал Черный Альпинист. Может быть, только женщин. Тут они уже приехали.

Глава 6

ПОДГОТОВКА К ВОСХОЖДЕНИЮ

Сперва у них с Бекболатом Амиртаховичем состоялся непростой разговор наедине.

— Сегодня, через два часа, состоится совещание по операции с твоим участием. Будут представители обороны, ментуры и службы президента. Я надеялся, что все сам проверну, но не дали. Уже не доверяют, суки рваные, — криво улыбаясь, сообщил шеф.

Им принесли большие пиалы с чаем, для Тахира немного хмельного — как нельзя кстати. Пока шеф не обращал внимания на его ободранное лицо и некоторый беспорядок в одежде — своих забот хватало.

— Где он сейчас, известно? — спросил Тахир, шумно отхлебывая из пиалы.

— Да, все как нельзя лучше. Мы его засекли. Турбаза «Алма-Тау», это вверх километров двадцать по Тангарскому ущелью. После Чимбулака, кстати, это второе его излюбленное место. Там и случились первые похищения из числа зарегистрированных, еще в мае…

— В мае, так давно? — поразился Тахир.

— Да. Никто тогда не придавал особого значения. Горы и есть горы, пошла дура по тропинке, закатилась в дыру, ну и сама виновата. Но на турбазе он часто появлялся, где-то там рядом имеет лежбище или гнездо, берлогу. Как это назвать? Мы запустим тебя с оружием, с питанием, рацией, сами останемся ждать на турбазе. Когда обнаружишь, попытайся сам убить его, не ранить, не поймать, просто убить. Никому он не нужен. Если осечка, зови подмогу. Хотя бы склон горы укажешь, где точно засел. Мы из этого склона и из этой горы крошево сделаем.

— Пока все выглядит просто. А я в простоту не очень верю, — сообщил Тахир.

— Никто не спорит, вряд ли по-писаному пройдет. Все остальные подробности операции узнаешь на общем совещании. Надо тебе перед ним переодеться в парадный мундир. Нацепишь погоны полковника, считай, что поощрение.

— Я бы не хотел.

— Наденешь. Тебя они должны уважать. Звания, награды, звездочки, нашивки, все, что у русских получил, все нацепи. Пусть знают, с кем имеют дело. А иначе наплюют, на грубость нарвешься. Здесь, в кабинетах эта грубость — тьфу! А там, в горах? Когда не помогут, не уважат вовремя? Поэтому беру тебя в штат, официально оформляю. Беру псом в мешке, ничего толком не зная. Тебя заставят пройти обследования: физическое, психическое, хреническое всякое твое состояние, все об уровне твоей готовности к операции. А я вижу, тебе уже морду набили. Пройдешь комиссию?

— Надо, во всяком случае, пойду на нее.

— Ишь какой, — шеф достал сигарету, пожевал, сплюнул на стол, — он пойдет на нее! Тахирка, я бы хотел чтобы у тебя не было иллюзий. Насчет твоего положения здесь. Мне не нужны твои согласия или предложения, или варианты, мне на все это начхать. Исполняй приказы. Ты не доложил мне о своих делах в Москве, решил, что это меня не касается. И мне неинтересны твои дела ни в Москве, ни здесь, ни твоя жена, которая лезет с вопросами ко всем, как глист в жопу! Вчера из-за нее журналиста укокошили, а она с документами смылась. Из-за тебя не даю ее трогать. Но шансы и у тебя, и у меня падают. Все меня ругают, говорят, как это можно тебе ответственное задание доверить. А я им говорю, ты устал и зол, ты обиделся на московских коллег и пока никому не веришь. Почитай писульку.

Он подал Тахиру расшифровку на бланке с грифом «совершенно секретно». Это был отчет из казахского посольства в Москве, резидента спецслужбы, отчет по разработке Тахира.

Резидент сообщал, что, по источникам из ФСК, Тахир Нугманов украл из компьютерного архива организации сведения высшей категории секретности: об операциях ФСК в ближнем зарубежье, о последних операциях в Москве, контакты и сотрудничество с мафиозными кругами, досье, содержащее неразглашаемые сведения о представительстве мафии в парламенте, министерствах, промышленных и финансовых кругах России. Кроме того, Нугманов подозревается в организации и исполнении нескольких убийств на территории Москвы — и подлежит немедленному аресту. Также ФСК обратилась напрямую к руководителям тайных служб президентов СНГ с требованием содействия в поимке Нугманова.

Тахир прочитал, спокойно отдал листок.

— Послушайте, над этим резидентом вся Москва хохочет. У него в штате три агента, и их каждый московский гэбешник в лицо знает. Насчет розыска может быть правдой, насчет похищенных сведений — брехня.

— Ну-ну, — опять нехорошо заулыбался шеф, — я, с твоего разрешения, этим листком подотрусь. А вторая копия ушла в службу охраны Президента. Это мои враги, а значит, и твои, понимаешь? Там сейчас лучшие силы, туда забрали и переманили моих лучших людей: диверсантов, бойцов, аналитиков и разработчиков, всех! Я из дерьма и пепла, как птица Феникс, восстаю. Мне этот материальчик, который ты заимел, умница, как Божий подарок, как плетка в руку. Я им носы утру, я уважения добьюсь, я силой нальюсь. С Назарбаевым и русскими один на один поговорю.