Билет в никуда

– Не переношу насилие. Убери пистолет.

Курганов спрятал его в карман. А другую руку протянул к Терезе, демонстрируя кожаный футляр.

– Здесь – бриллиантовое колье.

– Забавно. – Тереза налила минеральной воды в хрустальный стакан и мелкими глоточками принялась пить.

Курганов старался смотреть мимо нее, но взгляд то и дело падал на роскошное тело, омываемое розовой водой. Огромные груди плавно покачивались на поверхности. Крупные соски казались приплюснутыми кнопками звонков.

– Так ты – русский? Из Москвы?

– Да.

– У меня был один русский – знакомый. Годунов. С большим приветом. Ты тоже, видать, с приветом?

Курганов наконец решился войти. Прошел к обтянутому желтой кожей пуфику и сел. Вытащил из кожаного футляра бархатную коробочку, раскрыл ее и показал Терезе колье.

– Давай примерим?

– Давай.

Он поднялся и почувствовал, что ноги стали совершенно ватными. Не в силах сделать ни шага, так остался на месте. Тереза поняла это по-своему. Перевернулась на живот и, выгибая над водой упругий, холеный, слегка загорелый зад, на четвереньках пошла под водой к нему. У края бассейна поднялась на ноги и, неприступная в своем бесстыдстве, закинула голову, ожидая подарка.

Руки у Курганова ходили ходуном. Колье упало в воду. Тереза засмеялась громким грубоватым смехом и подняла колье со дна бассейна. Внимательно осмотрела и довольно долго застегивала на шее. Курганов смотрел на нее сверху. Он заметил и немолодую кожу, и морщинки под мышками, и слишком оттянутые вниз груди, но именно это и притягивало его. Она была прекраснее самой цветущей девушки, потому что каждая частица ее тела была преисполнена недосягаемого достоинства. Курганов себя чувствовал рабом, не смеющим смотреть на красоту госпожи.

Тереза осталась довольна колье и резко скомандовала:

– Иди в мой кабинет, пусть Мэгги даст тебе чего-нибудь выпить, я должна заняться собой.

Курганов послушно вышел. Передал компаньонке слова Терезы, та без комментариев провела его по узкому коридору, завешанному картинами, в кабинет и оставила там одного. Напольные старинные часы показывали начало шестого. А плавучий ресторан отплывал в семь.

Он сел на овальный кожаный диван и с любопытством стал разглядывать комнату. Невозможно было представить, что этот аскетический кабинет с огромными стеллажами книг и массой рукописей на широком столе на львиных лапах принадлежит порнозвезде. Несколько картин, написанных маслом, наверняка принадлежали художникам прошлых веков. Нигде не было ни одной фотографии хозяйки. Если бы Курганова спросили, кому принадлежит кабинет, он не задумываясь ответил бы – какому-нибудь гуманитарию, научному работнику. И еще большее восхищение стал испытывать от каждой минуты пребывания здесь.

Тереза появилась минут через сорок. На ней был костюмчик типа пижамы. Белый в желтую полоску. С узкими укороченными штанишками и такими же рукавами, а также туго обтягивающей высоко поднятую грудь майкой.

Она села напротив, закинула ногу на ногу и закурила.

– Так, какие предложения ты мне привез? – с ходу начала она.

– Готов субсидировать твои проекты.

– Почему?

– Потому что ты для меня – единственная женщина.

– О, как ужасно! Ненавижу, когда деловые отношения строятся на чувствах, а чувства возникают в деловых отношениях. Для меня все, чем я занимаюсь, – работа. Если пришел говорить о деле, я готова к диалогу, если рассказывать о своей любви, прости, мне неинтересно слушать. Я никому не запрещаю себя любить. Но тратить на это свое драгоценное время не собираюсь. Так о чем будем разговаривать?

Курганов посмотрел на нее и в косых лучах солнца вдруг осознал, что экс-порнозвезда – давно немолодая женщина, и таких, как он, в ее жизни было видимо-невидимо, и что обратит на него она внимание лишь в том случае, если он станет чем-то особенным, поднимется над ней и снизойдет до нее. А пока нужно заткнуться про свои сердечные позывы и смириться с ролью никому не нужного русского бизнесмена.

– Я готов говорить исключительно о делах.

– Тогда о'кей! Мне сейчас действительно нужен инвестор. Я задумала совершенно новую серию картин. Она должна пользоваться бешеным успехом. Для реализации всего проекта потребуется миллионов десять марок. Но только для начала. Сюда не входит рекламная кампания. У меня своя студия, и мы делаем по двадцать фильмов в месяц. Этот поток хорош количеством, но не качеством. Хочу выйти на другой уровень. Намного выше.

Она легко поднялась с кресла, достала из шкафа кассету, вставила в видеомагнитофон и включила телевизор. На экране возник молодой парень, юноша лет восемнадцати. Он с любопытством рассматривал фотографии женщин с первыми признаками увядания. Потом пошли какие-то перебивки… Тереза объяснила, что это – студийный материал. Еще не смонтированный, и потом вместе с парнем на экране появилась Тереза в вечернем платье. И принялась ласкать юношу. Он растерянно-вяло отзывался на ее ласки. Курганов впился взглядом в экран, на котором обнажалось уже немолодое тело Терезы. Но рядом с юношей она казалась воплощением страсти, женственности. Она жертвовала ему свое много испытавшее тело и тем самым приобщала юношу к тонкостям науки – любви.

Это не был голый секс, это была встреча юности с опытом. Александр не чувствовал никакого смущения от того, что на экране сидящая рядом с ним желанная женщина отдается пацану в показательно-развратных позах…

Тереза выключила телевизор и отбросила пульт.

– Понятно, что я имею в виду? Молодежь уже почти не смотрит порно. Они этих же девчонок трахают на своих вечеринках. А о настоящей женщине, с опытом, мечтает каждый второй. Поэтому нужно быстро заполнить эту нишу. Я еще в форме… как ты считаешь?

Курганов не мог повернуть языком в пересохшем рту, поэтому кивнул лишь головой.

– Теперь о деле. Сколько ты можешь перевести на счет моей компании сразу?

– Миллиона три долларов…

– Ну, для начала…

– А хочешь часть наличными?

– Ты что, их печатаешь?

– Нет, – впервые за время визита улыбнулся Курганов. – Печатает их Национальный банк Соединенных Штатов. Получишь два на счет и один – в руки. А потом в течение месяца еще шесть.

Тереза встала и подошла впрямую к Курганову. Испытующе поглядела на него своими светло-зелеными глазами и с особым шиком произнесла:

– Ой, ля-ля… ты – русский гангстер? Я угадала?

– У нас такого понятия нет. Я – человек, который делает деньги.

Тереза похлопала его по плечу.

– Не буду больше спрашивать тебя об этом. Сам позаботишься о моем покое. Надеюсь, через месяц увидимся. И выполни мою небольшую просьбу. Вставь себе хорошие зубы.

Курганов не нашелся, что сказать. К тому же губы его уже не разжимались.

– Ты на машине, или Мэгги вызвать такси?

– Не надо…

Часы в кабинете ударили шесть раз. Александр проследовал по коридору, поцеловал подставленную руку Терезы и, не глядя на Мэгги, вышел за ворота, забыв в доме белый кейс, от которого надо было избавиться по дороге в ресторан.

Китайский ресторан «Речной дракон» приветливо манил к себе яркими красками. Красная двухэтажная деревянная пагода с позолотой, мягко отражавшей последние луча солнца, казалась среди европейского строгого пейзажа Бонна чудом экзотики. По всем контурам пагоды побежали изумрудно-салатовые неоновые огни. Внутри уютно горели настольные лампы под бумажными абажурами. Эдди с детской восторженностью предвкушала вечер, который их застанет за горячими закусками, расположившимися на мармите.

Они долго гуляли по тихой набережной. Любовались Рейном, а потом сидели на скамейке, и влюбленный Веня читал ей наизусть стихи Рильке, перемежая их рассказами о московской жизни. О себе Эдди предпочла не говорить, но зато живо интересовалась биографией Вени. Он ни словом не обмолвился о том, что сидел в тюрьме, но объяснил, что все годы активно боролся против коммунизма, и за эти заслуги его избрали председателем инвестиционного фонда с миллионными капиталовложениями. На Эдди его хвастовство произвело хорошее впечатление. Она много курила, хотя на ферме себе этого не позволяла, боясь гнева Шлоссера. Веня наблюдал за ее рукой и особенно за тем пальцем, на котором было надето подаренное им колечко.