Золотой иероглиф (СИ)

Я тоже расположился в вестибюле и принялся читать валяющийся на столике захватанный журнал «Огонек». На обложке стоял огромный фиолетовый штамп, видно, для того, чтобы уменьшить чей-нибудь потенциальный соблазн сделать частной собственностью.

Впрочем, чтение меня не особенно занимало. Я размышлял о своем компаньоне, по инициативе которого сидел сейчас здесь и готовился к далеко не первому и, вероятно, не последнему, правонарушению в своей жизни… Но Сэйго действительно не был похож на профессионального охотника за людьми. Вряд ли бандит или сотрудник спецслужбы станет заниматься подобной ерундой. Не иначе, Такэути действительно всего лишь авантюрист-любитель, вроде меня… Но, с другой стороны, можно подумать и о том, что очень уж он хорошо для обычного инженера болтает по-русски, не так уж плохо владеет приемами рукопашного боя и биоэнерготерапии, и что наверняка не у каждого сотрудника организаций породненных городов есть приятели в генконсульстве…

Минут через двадцать хлопнула дверь, и человек, которого я знал, как Кэнро Кидзуми, сдав ключ дежурной, подошел к лифту. Я не спеша встал и, держась к нему спиной, вышел на лестницу. А как только оказался на площадке, бегом припустил вниз, чтобы как можно быстрее оказаться в баре.

Усевшись возле стойки, я заказал джин с тоником и, пока бармен, химича, булькал и звенел, повернулся к двери, мимо которой проходил любой, намеревающийся попасть в ресторан. И вовремя. По коридору прошел тот самый Кидзуми-Сэттай, причем без сопровождающих.

Замечательно. Я выпил коктейль, расплатился с барменом и покинул питейное заведение, чтобы перейти в кабак. При этом — редкий случай! — я выходил из бара совершенно трезвым. Но дело вовсе не в том, что мне захотелось более основательно потрапезничать в ресторане.

Кидзуми, видимо, пришел сюда тоже не для того, чтобы набивать желудок. Я заметил, что японец о чем-то беседует с девицами, покуривающими у одного из угловых столиков. Девицы были в ярких кофточках, а юбки, как мне показалось, они вообще игнорировали, причем вовсе не в пользу брюк. Так, ясно…

И все же походило на то, что Кидзуми не нашел пока что с ними общего языка. Оно и понятно — наверняка даже во Владивостоке не все проститутки знают японский.

Я поглядел на часы. Интересно, что там делает Сэйго?..

Кидзуми и одна из девиц долго жестикулировали, что-то объясняя друг другу, пока японец не закивал головой в знак согласия и не подошел к упакованному в элегантный костюм стриженому парню, сидевшему за другим столиком.

С тем разговор получился более обстоятельным. Кидзуми долго показывал парню два пальца, тот ему — один, что, по-видимому, взаимно никак не устраивало высокие договаривающиеся стороны.

Неожиданно музыка стихла, и я услышал, как стриженый громко и вполне отчетливо изъясняется:

— Кё ва хитори дэ, асита хока-но футари да. Ий ка?

Японцу это не очень нравилось, но все же к консенсусу они в конце концов пришли. Кидзуми кивнул и быстро направился к выходу.

По идее, нужно было его как-то опередить — на подобное я не рассчитывал. Но мне повезло: Кидзуми скрылся в баре.

Проходя мимо, я увидел, что он уже оседлал круглый табурет у стойки и что-то заказывает… Конечно, бар — это не ресторан, долго он тут вряд ли просидит, хотя, если вспомнить презентацию «Токиды-С», выпить Кэнро совсем не дурак. И все же, надо думать, в одиночку он вряд ли начнет наливаться спиртным под завязку и, скорее всего, скоро пойдет на боковую.

Ну, что ж, этого можно было ожидать. Во всяком случае, сегодня уж мы точно не полезем шарить по чужим номерам, да и завтра, наверное, тоже. Но это и к лучшему. Еще не хватало мне попасться на взломе гостиничного номера в далеком Владивостоке.

Но Сэйго, уже ждавший меня в номере, приготовил сюрприз. На куске жевательной резинки, видимо, том, который он, сидя на диване, старательно нажевывал, хорошо отпечатался слепок какого-то ключа. Я не потребовал объяснений насчет того, к какому замку подходит этот ключ. И так все ясно.

— Дежурная тоже человек, — осклабился Такэути. — Как только она отлучилась в туалет, я снял слепок… По металлу работать умеешь?

Я промолчал. Мне приходилось слышать, что есть инженеры технических специальностей, сроду не державшие в руках напильник, но к таким я, слава богу, не относился. Так что работа мне предстояла, и понятно, какая.

— Ты мне вот что скажи, — попросил я. — Что означает фраза, вроде… Кё ва хитори дэ. Асита… Асита хока-но футори да… Или футари дэ, не запомнил… Ий ка?

— Если не принимать во внимание твое произношение, то это, скорее всего, вопрос. Только скажи, в каком контексте он прозвучал, иначе может получиться ахинея.

— Кидзуми договаривался о чем-то с местным сутенером.

— Тогда понятно. «Одна — сегодня, а две другие — завтра. Хорошо?» В том плане, согласен ли, устраивает это собеседника или как?

— Ага. Я тоже теперь понял. Наш Кидзуми, по всей вероятности, решил на прощание, если он, конечно, тоже собирается скоро уезжать, провести бурную ночку с двумя шлюхами. Но сегодня ему обломилось.

— Обломилось?

— Не повезло.

Сэйго потер руки и вдруг радостно зарычал.

— Ты чего? — удивился я.

— Это значит, что повезло нам, — сказал он.

Глава V

Поездка по извилистым улицам Владивостока до здания генконсульства на «хонде», взятой напрокат моим компаньоном, запомнилась мне, в основном, особенно густым туманом, спустившимся на город, из-за которого Сэйго дважды буквально чудом избежал неприятностей на дороге, хотя и ехал он довольно аккуратно. Оформление визы прошло успешно, и обратно машину вызвался вести я, но и мне едва не «повезло» впаяться в блестящий задок новенького навороченного джипа, принадлежавшего, видать, кому-то из местных крутых. Очень хорошо, что тормоза у «сивика» не подвели, а то пришлось бы мне, наверное, искать в Японии постоянное место жительства, что, надо полагать, делать гораздо проще в любой другой стране, чем в той, куда мы приобрели билеты.

Между тем Такэути не оставлял мысли залезть в номер Кидзуми и пошарить в его вещах. Отговорить японца от этой авантюры я так и не сумел (да и слова мои звучали не очень убедительно), тем более, что с утра пораньше я купил на местном хозяйственном базарчике заготовку, напильник и надфиль, и довольно быстро сделал ключ; оригинал, к счастью, оказался не очень сложным.

Теперь оставалось только ждать. Ждать, когда Кэнро предоставят двух шлюх, и он уберется хоть на пару часов из номера (после довольно напряженного совещания мы решили проникнуть в номер вдвоем, чтоб поскорее сделать дело). Существовал определенный риск, что Кэнро притащит обеих женщин к себе, но, как я успел узнать у моей знакомой горничной, в этой гостинице с недавних пор проституток поставили в такие условия, чтобы они принимали клиентов на своей территории, в номерах, которые отведены для этой цели специально. Такие требования сутенерам предъявили местные правоохранительные органы, хорошо понимающие, что валютную проституцию им не искоренить, но подобная мера создавала, по крайней мере, определенную видимость контроля.

Зато это очень помогло бы осуществлению нашего плана, в котором, если начистоту, имелось немало изъянов: не было никакой гарантии, что Кидзуми настолько все понравится, что он проторчит в объятиях продажных женщин пару часов. Такэути заметил, что японцы не очень-то падки на российских проституток из-за нахальства и хамских манер последних, по сравнению с гейшами. Но не связываться же со шлюхами и не платить им за то, чтоб они подсыпали Кэнро клофелин или еще какую-нибудь подобную гадость! Тут можно так вляпаться, что не отмоешься до смерти, и в этом Такэути, слава богу, со мной был согласен.

Но, едва ли не самое главное: как попасть незамеченными в номер? По коридору то и дело шатаются постояльцы, да и дежурная по этажу бдит… Сэйго решил даже пойти на отчаянный шаг: постричься, надеть очки, такие же, как у Кидзуми, и попробовать выдать себя за него. Я посоветовал ему сделать пластическую операцию и уменьшить рост сантиметров на двадцать: трудно было поверить в то, что дежурная настолько слепа, что не сумеет отличить одного японца от другого. Слишком уж эти два человека были разными.