Профессионал. Мальчики из Бразилии. Несколько хороших парней

— Да я бы побился об заклад, что вам не больше пятидесяти семи, старина! — настаивал он.

Что за чудесный парень! Просто позор, что ему доведется провести тут всего несколько дней, но хорошо хоть, что он остановился в Гладбеке, а не в Эссене.

Было бы неплохо снова встретиться с Рейхмейдером и на этот раз поведать ему о возвышении и крахе Оскара Всезнайки Вофингеля, для чего Дюрнинг вечером снова явился в «Лорелей-бар». Но вот уже давно миновало девять часов, а Рейхмейдера не было и следа, хотя прошлым вечером они точно условились о встрече. В баре веселилась компания шумных молодых людей и симпатичных девчонок, у одной из которых сиськи наполовину вываливались из-за пазухи, и сидело лишь несколько несколько старых завсегдатаев — Фюрст, Апфель и как его там… — никто из которых не был хорошим слушателем. На экране телевизора носились взад и вперед футболисты. Наблюдая за ними, Дюрнинг медленно потягивал свое пиво, то и дело поглядывая в зеркало на эти сиськи, высокие и молодые. Время от времени он откидывался на спинку стула и старался рассмотреть тех, кто показывался в дверях, все еще надеясь, что Рейхмейдер сдержит свое обещание и придет.

Что наконец и случилось, но довольно странным и неожиданным образом: чья-то рука схватила Дюрнинга за плечо и он услышал взволнованный шепот прямо в ухо:

— Дюрнинг, быстро выходите отсюда! Я вам должен кое-что сказать! — И новый приятель тут же исчез.

Удивленный и заинтригованный, Дюрнинг подозвал Франца, кинул ему десять марок и протолкался на выход. Поджидавший его Рейхмейдер сразу же повлек его за собой по Киршенгассе. Левая кисть у него была обмотана носовым платком, словно он поранил ее; рукава и плечи его дорогого серого костюма были измазаны чем-то белым.

Торопясь за ним, Дюрнинг продолжал спрашивать:

— В чем дело? Что с вами случилось?

— Это с вами должно было случиться, а не со мной! — возбужденно сказал Рейхмейдер. — Я шел мимо вон того задания, в соседнем квартале, которое разбирают. Послушайте, как имя того типа, который, как вы мне рассказывали, крутит с вашей женой?

— Шпрингер, — ответил Дюрнинг, все еще испытывая удивление, но уже начиная заражаться возбуждением Рейхмейдера. — Вильгельм Шпрингер!

— Я так и знал! — воскликнул Рейхмейдер. — Я так и знал, что не ошибаюсь! Какое счастье, что я оказался на месте… послушайте, сейчас я все объясню. Я шел себе по улице и почувствовал, что мне необходимо отлить, я просто не мог больше сдерживаться. Так, заприметив это полуразрушенное здание, я повернул к нему, но тут было слишком светло, и я увидел дверной проем в стене и нырнул внутрь. Справившись со своими делами, я уже был готов выйти на улицу, как появились двое мужчин и остановились как раз рядом со мной. Один называл другого Шпрингером… — Дюрнинг с шумом перевел дыхание, и рассказчик утвердительно кивнул головой, — а тот говорил что-то вроде: «Этот старый подонок сейчас в «Лорелее» и еще: «Мы вышибем душу из этого толстого борова». И я помнил, что вы упоминали фамилию Шпрингера! Вам к дому в эту сторону, не так ли?

Дюрнинг прикрыл глаза и с трудом подавил душившую его ярость.

— Можно и так, — прохрипел он. — Я иду самыми разными путями.

— В общем, И они предполагают, что вы сегодня пойдете этим путем, и они будут ждать тут, оба, с какими-то палками. Шапки у них надвинуты на глаза, воротники подняты; точно, как вы и говорили прошлым вечером, Шпрингер предполагает напасть на вас на улице. Я пробрался через здание и выскочил с другой стороны.

Дюрнинг еще раз перевел дыхание и с благодарностью хлопнул Рейхмейдера по пыльному плечу.

— Благодарю вас, — сказал он. — Благодарю.

Улыбаясь, Рейхмейдер сказал:

— Я не сомневаюсь, что вы справитесь с ними одной левой — но самое умное, конечно, просто отправиться домой другим путем. Я могу, если хотите, составить вам компанию. Если, правда, вы не решитесь избавиться от Шпрингера раз и навсегда.

Дюрнинг вопросительно взглянул на него.

— По сути, такая возможность выпадает очень редко, — уточнил Рейхмейдер, — и если вы не воспользуетесь ею, он нападет на вас каким-нибудь другим вечером. Все предельно просто: вы идете этим путем, они нападают… — он глянул на выпуклость под плащом Дюрнинга и улыбнулся, — после чего вы их укладываете. Я буду в нескольких шагах за вами и выступлю в роли вашего свидетеля, а в том случае, если они доставят вам какие-то неприятности, — склонившись, он отвел в сторону лацкан пиджака, демонстрируя рукоятку револьвера в кобуре, — я сам позабочусь о них и тут уж вы будете моим свидетелем. Так или иначе, вы избавитесь от него и максимум, что вам достанется, это, может, пара ударов палкой.

Дюрнинг уставился на Рейхмейдера. Коснувшись рукой его груди, он почувствовал внушительную твердость оружия.

— Господи, — с восхищением сказал он, — а ведь эту штуку в самом деле можно пустить в ход1.

Рейхмейдер развернул платок и пососал кровавую царапину на тыльной стороне кисти.

— Это заставит вашу жену серьезно подумать кое о чем, — заметил он.

— Господи! — взвился Дюрнинг. — Об этом я и не вспомнил! Да она в ногах у меня будет валяться! «Ну-с, Клара, — скажу я ей, — помнишь ли ты некоего Вильгельма Шпрингера, учителя Эриха, кларнетиста? Он сегодня вечером наскочил на меня на улице — просто не представляю почему — и я убил его». — Он восхищенно чмокнул и присвистнул. — Мой Бог, да она тоже отдаст концы!

— Так давайте займемся делом! — поторопил его Рейхмейдер. — Пока еще они не струсили и не удрали.

Они двинулись в темноту Киршенгассе. Яркие конусы света остались позади.

— Кто говорит, что нет на свете справедливости, а?

— «Толстый боров»? Ах ты, паршивый маленький извращенец, да я у тебя сердце вырву!

Они пересекли пустынную Линденштрассе; теперь двигались они медленно и бесшумно, прижимаясь к стенам. Они оказались рядом с каменным четырехэтажным полуразрушенным зданием, на которое падали полосы лунного света. Рейхмейдер оттянул Дюрнинга в тень.

— Вы оставайтесь здесь, — шепнул он, — а я пойду гляну, не присоединилась ли к нему еще дюжина помощников.

— Да, это было бы неплохо, — Дюрнинг вытянул оружие.

— Теперь я знаю дорогу и у меня есть маленький фонарик; я сейчас вернусь. Оставайтесь на месте.

— Только не попадайтесь им на глаза!

Уже двинувшись в путь, Рейхмейдер шепнул:

— Не беспокойтесь.

В слабом свете перед ним простирался проход, перекрытый досками, и провалы дверей в выщербленных стенах. Худая фигура Рейхмейдера скользнула в один из них, повернула вдоль внутренней перегородки и исчезла в темноте.

Полный тревоги и возбуждения, — и испытывая настоятельное желание помочиться — Дюрнинг чувствовал в руке восхитительную тяжесть маузера, который он столько лет впустую таскал с собой и вот наконец настало время пустить его в в ход. Он поднес его ближе к провалу дверей и внимательно присмотрелся к нему в слабом свете, падавшем с Линденштрассе; нежно погладив гладкий металл ствола, он осторожно спустил защелку предохранителя.

Затем он подошел обратно к стене, где они договорились встретится с Рейхмейдером. До чего же настоящий преданный друг! Настоящий мужчина! Завтра вечером он пригласит его на обед в Кайзерхофе. И купит ему на память какое-нибудь золотое изделие. Скажем, запонки.

Привыкая к темноте, он стоял в проходе, держа в руке массивный пистолет и мечтая, как засадит из него пулю в Вильгельма Шпрингера.

А потом — после того, как полиция закончит все свои дела — он явится домой и объявит Кларе: «Умри, сука!»

Даже газеты распишут его историю: «Отставной администратор Транспортной комиссии расправляется с нападающими». И, наверно, будет его фотография. Может, и телевизионное интервью возьмут?

Но ему в самом деле жутко хотелось помочиться. Это все пиво. Он поставил пистолет на предохранитель и засунул его в кобуру. Повернувшись к стенке, он расстегнул молнию и, широко расставив ноги, стал избавляться от тяжести в мочевом пузыре. Какое блаженство!