Обратись к Бешеному

– Как на тебя пошит. Не жмет?

– Не-а, в самый раз, – Сема счастливо улыбнулся. – Что делать-то будем? – деловито поинтересовался он.

– Навестим квартиру моего знакомого… – с ухмылкой ответил старый домушник.

– Для чего? – паренек все еще не понимал, во что его втягивает новый знакомец.

– Заставим поделиться…

– Заставим? Побьем, что ли? – в глазах паренька появилось беспокойство.

– Побьем? – переспросил тот и тут же рассмеялся. – Нет, Фомка-Дух никогда не поднимет руку, чтобы бабки отобрать: другая статья, другой срок! – он тяжело вздохнул. – Его дома нет: зайдем, пошерстим немного, возьмем капусту и рыжье – и гуляй, Вася!

– Зачем нам капуста, что такое «рыжье» и кто такой Вася? – ничего не понял Сема.

– Капуста, мой юный друг, не та, что на грядках растет, а та, что в сберкассе лежит, то есть…

– Деньги! – осенило Сему.

– Вот именно, деньги, денежки! А рыжье – это золото, от слова рыжий, то есть рыжий значит желтый – желтый металл, а Вася… – он пожал плечами. – Гуляй, Вася, это все равно как «сделал дело, гуляй смело!». Понял теперь?

– Теперь понял! Только не понял, как мы к вашему приятелю в квартиру попадем, у вас что, ключи есть?

– Молодец, пацан, в самый корень мыслишь, – одобрительно кивнул старый вор. – Приятель тот живет на первом этаже: я тебя подсажу, ты влезешь в форточку, откроешь дверь изнутри и впустишь меня… – он пристально посмотрел на паренька, который несколько съежился, мысленно представив все, о чем рассказал «дядя Фома». – Да ты никак трусишь, – презрительно поддел он пацана.

– Я трушу? Совсем не трушу! – ретиво возразил паренек. – Просто боюсь чуть-чуть: вдруг хозяин дома окажется!

– Выбрось из головы: мы же напарники, и мы должны доверять друг другу! Если я говорю, что квартира будет пустой, значит, я все точно выяснил и в ней действительно никого не будет! – рассудительно произнес Фомка-Дух. – Я ж не враг самому себе, чтобы своего напарника подставлять! Подставить напарника – значит, подставить себя! Не так ли? Случись что, к примеру, менты меня заметут, я ведь никогда не признаюсь, что ты мой напарник: буду твердить, что работаю один, хоть режь меня, хоть каленым железом пытай, а тебя никогда не сдам! А ты? – он в упор уставился на паренька.

– А что, действительно могут пытать каленым железом? – в его глазах был явный испуг.

– Нет, ребенка, пожалуй, пытать не будут, но ремнем могут постегать.

– Да пусть хоть огнем жгут, я тебя тоже никогда не предам! – с горячностью воскликнул Сема.

Вот и молодца! – Фомка-Дух быстро огляделся по сторонам. – Пришли мы: вон его окно, – кивнул он. – Видишь, форточка приоткрыта… Запомни, когда мы на деле, ты должен ни на секунду не терять внимание: глаза и уши растопырены на все сто! Ты обязан видеть все вокруг и слышать даже дыхание за стеной! – он еще раз осмотрелся по сторонам. – На, одень-ка, – он протянул маленькие перчатки, – и не снимай, пока из квартиры не выйдем! Все, давай подсажу, пока нет никого!

Сема, словно проделывал это не впервые, поднял ногу и ступил на сцепленные в замок руки напарника. Тот легко поднял его, и вскоре руки паренька ухватились за край форточки. Легко подтянувшись, он стремительно проскользнул внутрь. Спрыгнув с подоконника на пол, Сема испуганно замер: ему показалось, что он слышит шаги и сейчас в комнату войдет хозяин и поймает его на месте преступления. Ему захотелось ринуться назад к спасительной форточке, но страх настолько сковал все тело, что он не мог даже пошевелиться. Сердце стучало так громко, что казалось, его должны были слышать даже в соседней квартире. Чувства были столь обострены, что он слышал любой шорох.

В квартире было тихо: никаких шагов. Сема облегченно вздохнул, почему-то перекрестил лоб и двинулся к выходу. Через мгновение он нащупал замок, открыл дверь и впустил своего старшего напарника.

– Как ты? Колотит? – участливо прошептал тот.

– Есть немного, – сознался паренек.

– В первый раз меня тоже колотило: с места сдвинуться не мог, а потом ничего – отпустило. Ты вот что, давай по комоду пошарься, а я буфет и шкаф обшмонаю!

В первом же ящике Сема обнаружил пухлую пачку сторублевых купюр и дальше смотреть не стал. Он стоял и тупо смотрел на это богатство, словно завороженный. Очнулся только тогда, когда старший напарник ткнул его в плечо.

– Ты че застыл-то? Устал, что ли? – старый домушник отлично понимал, что творится на душе паренька, а потому просто пытался его отвлечь и ободрить. – Молодца, напарник: с первого разу, и такой куш огреб! Тысяч десять, если не больше! – одобрительно заметил он. – Я денег не нашел, но несколько колечек натырил! Пошли, для первого разу совсем неплохо!..

Вскоре они уже шли по улице и были далеко от того злополучного дома.

– Фартовый ты, Семка! – ободряюще подмигнул Фомка-Дух. – В первый раз я только на две десятки разжился, то есть на шесть бутылок водки хватило, а ты машину сразу можешь покупать! Хочешь машину?

– Нет, дядя Фома, не хочу, – на полном серьезе ответил пацан. – Мне немного дашь из моей доли, а остальное пусть у тебя будет, как в сберкассе, и часть из них нужно отложить на «черный день», – совсем по-взрослому закончил он.

– Ну ты даешь, пацан! – восхитился старый домушник. – Даже про «общак» не забыл! И откуда это в твоей головушке?

– Про «черный день», что ли? Так это отец мой всегда говорит, когда получку приносит!

– Умный твой пахан, однако! – он покачал головой.

– Ага, инженер! – хвастливо ответил Сема.

Прошло несколько лет, было отсижено пару сроков, и маленький Сема наконец превратился в опытного домушника по кличке Сиплый, когда старый домушник признался своему достойному преемнику, что первая квартира, которую «обнес» Сема, была квартирой, которую он лично и снимал, а пачка сторублевых купюр – его собственные накопления. Но все было настолько «по-настоящему», что Сема тогда сразу повзрослел и первый опыт стал для него хорошей школой.

В ту ночь старый домушник смог утвердиться в мысли, что нашел достойного напарника и может ему доверять любые, самые сложные дела, а потому приступил к передаче новому напарнику всех тайн воровской профессии под названием «домушник».

Однако вернемся и продолжим наше повествование…

Горло Сиплого опоясывал какой-то ошейник, от которого змейкой отходил в нагрудный карман электрический шнур.

Здесь нужно пояснить, что в одной криминальной разборке, дабы отстоять свою правоту, Сиплый дрался на ножах и выиграл тот главный для себя бой: противник был повержен, но и он сам сильно пострадал. Долгие месяцы победитель находился между жизнью и смертью, но выжил. Однако поврежденное горло до конца восстановить не удалось, и ему пришлось выложить приличные бабульки за специальный аппарат, чтобы его могли слышать собеседники. Устранив главного конкурента в том смертельном поединке, Сиплый еще больше завоевал уважение среди своего окружения. И впоследствии, когда он придумал и создал новую воровскую организацию, которую назвал Академией, на каждой важной сходке их актива он занимал место Старшого, откликаясь на свое старое погоняло. На этот раз, судя по его прищуренному взгляду, разговор предстоял серьезный.

– Братья академики! – голос, усиленный динамиком, был не только писклявым, но очень похожим на электронный голос робота, отчего казался несколько жутковатым, бьющим по нервам.

Сиплый обвел цепким и очень внимательным взглядом лица сидящих за столом. Под этим взглядом некоторые, не выдержав, опустили глаза.

– Я бросил клич и собрал вас, – продолжил Сиплый, – одних из самых авторитетнейших жиганов нашей Академии, чтобы обкашлять одну очень важную проблему, которая уже несколько недель не дает мне покоя…

Лица всех были устремлены на Сиплого, но некоторые, с отсутствующим и скучающим видом, перебирали под столом зоновские четки.

– Наша Академия довольно успешно занимается делами и смогла занять свое место среди преступного мира России, однако в последнее время мне показалось, что этого недостаточно… – выступающий вдруг прищурился, заметив, что кое-кто не слушает его внимательно, а только делает вид, и Сиплый визгливо выкрикнул: – Я прошу выслушать меня, а потом уж размышлять о своих личных проблемах и вопросах!