Тайный фарватер

Бойцы «Эдельвейса» смыли свои грехи кровью, уничтожив сепаратистов и наемников, захватив архив и освободив заложников, заплатив за все это непомерной ценой своих жизней. Уцелел один проводник, старший лейтенант из военной разведки, прикрепленный к отряду проводником.

Полковник Христофоров тяжело вздохнул. На войне как на войне, все бывает. Но вот привыкнуть к тому, что по твоему приказу люди идут на верную смерть, – это очень трудно.

«А теперь и собственную семью пришлось прихватить в виде ширмы», – промелькнула мысль, и он внезапно ощутил неприятный холодок под сердцем. Хотя ничего сверхсложного ему не поручалось. Вместе с агентом СВР обнаружить яхту, разведать подходы к ней, продумать, как забрать деньги.

– Ничего опасного, – сказал Христофорову начальник оперативного управления, лично отвечавший за проведение операции «Флинт».

Но «ничего опасного» – это когда сидишь в кабинете на Лубянской площади. А когда задействован для участия в специальной операции, да еще в чужой стране, тут любой расклад возможен.

Виктор Савченко с трудом разомкнул слипшиеся веки и попытался оглядеться. В помещении царил полумрак, сквозь который с трудом можно было рассмотреть небольшой стол, на котором стояла бутылка, наполненная какой-то жидкостью. Глядя на эту бутылку, Виктор ощутил сильную жажду и облизнул шершавым языком пересохшие губы, приподнявшись с лежака. Он ухватил бутылку, свинтил с горлышка пробку. Но ни одного глотка не успел сделать. В нос шибанул сильный аптечный аромат. Сдерживая непреодолимое желание все же отхлебнуть, Виктор опустил бутылку и на мгновение задумался. Он понятия не имел, сколько времени находился в этом металлическом гробу: сутки, неделю, месяц… Счет времени был потерян, все, что помнил Савченко, – безжизненное тело Дяди Федора с простреленной головой на полу в пассажирском отсеке «Ил-76», ошарашенное лицо старлея Синицына, сжимающего сумку-«кенгуру», в которой были дискеты с подробной информацией о террористической организации. Потом было свободное падение, погоня за удаляющимся «Корветом», миниатюрным двухмоторным гидросамолетом, Виктор помнил, что успел его догнать, до той секунды, как «Корвет» покинул десантную платформу. Сунул единственную «РГ-5» под топливный бак, одной рукой вырвал предохранительную чеку гранаты, другой рванул кольцо парашюта. Через три секунды гидросамолет превратился в огненный шар и, кувыркаясь, вместе с платформой рухнул в море. Виктору еще несколько часов предстояло бороться с водной стихией…

Что было дальше, он абсолютно не помнил, перед глазами мелькали лишь обрывки каких-то картинок. Марш-бросок до кровавой пелены перед глазами, вспышки выстрелов на ночных стрельбах и цепочки трассеров, повисшие на темном фоне неба, как новогодние гирлянды… Спортзал, инструктор демонстрирует технику филиппинской системы кинжального боя… Все эти образы появлялись в мозгу Виктора вспышками, спонтанно и при этом ни одного эпизода гражданской жизни, мозг не желал о ней вспоминать.

Савченко снова поднес к лицу бутылку, вдохнул резкий запах медикаментов. Он сообразил – все это время его держали на транквилизаторах, во избежание бунта или хотя бы попытки бунта с его стороны.

«Ладно, хватит, поиграли в больницу», – зло подумал бывший морской пехотинец, решительно закручивая пробку. Но действовать очертя голову он тоже не собирался. Еще во время службы в учебной роте морской пехоты Северного флота в память намертво въелись слова инструктора: «Попав на незнакомую местность (что для морпехов является нормой), сперва сориентируйся, потом выяви силы противника. По возможности попытайся обнаружить его уязвимые точки, а уж потом бей что есть силы».

– Значит, так и будем поступать, – тихо произнес Виктор. Закрученную бутылку он вернул на стол, чувствуя, как после этих ничтожных физических усилий он совершенно ослабел. Постоянное употребление наркотика даже в слабых дозах не только иссушает душу, но и рыхлит мускулы.

Передохнув несколько минут, Виктор повернулся лицом к стене, из-за разницы температур внутри и снаружи на металлической поверхности образовался конденсат, живительная влага каплями стекала вниз.

Собирать капли в ладонь не было ни возможности, ни сил, поэтому Виктор стал просто слизывать влагу со стены. Капли были солено-горьковатыми и неприятными на вкус. Но вскоре Савченко забыл об этом и даже отметил, как постепенно исчезло чувство жажды. Совершенно обессилевший, он откинулся от стены и уснул. Но это уже был совершенно другой сон, не пропитанное галюциногенными картинками забытье, а крепкий, восстанавливающий силы, здоровый сон…

Звезды сверкающими бриллиантами густо засыпали черное покрывало ночного неба. Горный морозный воздух, как увеличительное стекло, приближал небесные тела. Особенно здесь, в Панкисском ущелье.

Таймураз Хадышев, гигант с длинной окладистой бородой, стоял на крыльце своего дома и вдыхал горный воздух. В голове его роились совсем не веселые мысли. Днем в его дом постучался гость. Связной из Чечни, посланец самого президента Ичкерии и главнокомандующего войсками сопротивления.

И новости связной принес печальные: федеральные войска упорно давили сепаратистов, лишая их баз снабжения в аулах и уничтожая подпольные лагеря в горах, а заодно и боевиков, находившихся в них. Но это было не самое страшное, ведь партизанская война, как и любая другая, подразумевает потери. Страшнее было то, что начали высыхать финансовые ручейки, которые подпитывали националистически настроенных полевых командиров.

Все деньги, доходящие до Ичкерии, перехватывали арабские наемники, плотно осевшие в горах, потому что заявляли зарубежным спонсорам, дескать, только они, воины Аллаха, могут спасти от федеральных войск маленькую горную республику, сделав из нее в будущем центр мусульманского халифата.

Глубоко набожный вайнах Таймураз Хадышев, отчаянный полевой командир, не раз наводивший на федеральные войска ужас и сам дважды едва успевший унести ноги от спецназа, не верил ни в свободную Ичкерию, потому что народ уже устал от войны, ни в какой халифат, потому что остальным народам Кавказа претило религиозное насилие. Он собственными глазами видел, как в девяносто девятом году упорно сопротивлялись дагестанские ополченцы, не желающие пускать к себе в кишлак чеченских боевиков.

Многое понимал бригадный генерал Таймураз Хадышев, позывной «Шайтан» для устрашения врагов, но изменить уже ничего не мог, потому что кроме как воевать он ничего не умел, да и не хотел ничем другим заниматься.

Депеша от Ушастого, как в простонародье называли подпольного президента, была по-военному конкретной и лаконичной. Спонсорам требовались доказательства успешных действий против федеральных властей. Взрывы жилых домов, электричек и вагонов метрополитена не давали нужного результата. Необходим был террористический акт, гигантский по своим размерам и ужасающий своими последствиями. Целью для атаки был выбран Воскресенский химический комбинат в Подмосковье. Используя розу ветров и техногенную катастрофу, можно было уничтожить десятки тысяч людей не только в области, но и в самой Москве. Для этого Шайтану предлагалось задействовать две группы из «Джаамата», одна уже давно «трудилась» на обреченном комбинате, другую следовало захватить с Кавказа для подстраховки и выполнения любой черновой работы. Только в случае успеха этой акции спонсоры гарантируют возобновление финансовых влияний.

Не нравилась Таймуразу подобная работа, копошись, как червь в перепрелом навозе, а будет толк или нет, неизвестно. Военная разведка и чекисты уже давно перестали считать ворон, ощетинившись, как пастушьи собаки, с голодным азартом искали диверсантов.

«На химкомбинат они внедрили своих людей, – продолжал недовольно размышлять он о создателях диверсионной организации. – Их еще не обнаружили потому, что себя никак не проявили. Как дойдет до дела, взрывчатку пронести на территорию предприятия или подобраться к терминалу с химией, обязательно попадут под «колпак» ФСБ».