«Лимонка» и пять «лимонов» (СИ)

— Сигаретку можно попросить? — осведомился Хлопенков, зевая во весь рот.

Милиционер протянул ему пачку. Зек выудил сигарету. Анатолий Михайлович щёлкнул зажигалкой.

— Так где деньги?

Хлопенков глубоко затянулся и выдохнул дым. Полковник смотрел на него выжидательно.

— А чтой-то вы так торопитесь? — сказал наконец зек, прищурив глаз.

— Ваньку не валяй! — окрысился полковник. — Хочешь, чтоб тебе скостили срок, так делай что тебе говорят. Деньги откопаешь прямо сейчас.

Хлопенков снова смачно зевнул и замедленным движением стряхнул с сигареты пепел.

— И всё же, почему так срочно, любопытно бы узнать.

— Тебе пришьют побег и убийство милиционера, — теряя терпение, прорычал блюститель порядка. — Закатают пожизненное, я могу это устроить! Тем более твоё сотрудничество нам уже не нужно. Деньги мы и без тебя найдём.

Хлопенков отрицательно покачал головой.

— Нет, гражданин начальник, не пришьёшь ты мне ни побега, ни убийства. И срок мне не скостишь.

— С чего ты взял?

— Может, ты и мент, но не тот, за кого себя выдаёшь. Я тебе на хрен не нужен с моим сроком. Тебе нужны бабки. Как и тем двоим пацанам, которые меня от ментов увели… Ты ведь с ними, да?

— Чушь!

Хлопенков усмехнулся.

— А не твою ли я видел «Ниву» у оксанкиной хаты? Я видел в окно, как она подъезжала и к ней подходил этот раздолбай Костя. Не твоя была, скажешь, «Нива»?

Полковник не нашёлся сразу, что ответить.

— Ты ехал за мной от самых Бронниц, — сказал зек.

— Возможно. И что из этого следует?

Хлопенков встал с ящика. Полковник напрягся. Его рука нырнула в карман, где лежал пистолет.

— Твоих пацанов завалили кавказцы, — заговорил зек громче. — Ты остался один, и бабки искать здесь будешь долго. Подвал большой, а Курок их заныкал глубоко, очень глубоко. А может, и не тут совсем.

— К чему ты клонишь, говори яснее.

— Коли уж ты такой прыткий, начальник, то предлагаю бабки поделить пополам.

«А он не дурак, этот Хлоп, — подумал полковник. — Раскусил меня быстро. Ну да чёрт с ним. Пусть думает обо мне что хочет. Из нас двоих пушка есть только у меня, а значит, и деньги достанутся мне».

— Твоё предложение не лишено смысла, — сказал он с улыбкой, какой обычно улыбался подследственным, обманом выуживая у них признание.

Хлопенков тоже осклабился.

— Тогда щас выроем, поделим и разбежимся, — сказал он, подмигивая. — Всего делов.

«Мент, похоже, приехал сюда один, а стало быть, ещё не всё потеряно, — пронеслось в его мыслях. — Он сглупил, не обыскав меня как следует. Оставил мне перо. Выберу момент и всажу ему под лопатку… В гробу он увидит эти бабки…»

— Но только половины тебе многовато будет, — Анатолий Михайлович решил для виду поторговаться. — Хватит и сорока процентов.

— Сорок так сорок.

«Клюнул, легаш. Хрен тебе сорок процентов. Закопаю тебя в землю, козла…»

— Значит, договорились, — сказал полковник.

— Бабки зарыты вон там, — Хлопенков показал на пол у стены, где лежала картошка. — Все там, в одном чемодане.

В двери что-то звякнуло.

Оба, вздрогнув, оглянулись на неё. Первым к ней подскочил полковник и попытался её открыть.

— Нас заперли! — проревел он и треснул по ней кулаком. — Эй, вы, там! Откройте! Немедленно откройте! Под суд пойдёте!..

Но «доктора», не довольствуясь тем, что закрыли дверь на щеколду, заклинили её ещё ножкой табурета.

— Теперь у нас целых восемь почек, — засмеялся Жора, подмигивая напарнику. — Сейчас подъедет Гагик и выкурим их дымом, а потом подпалим весь дом!

— Я уже давно собираюсь сматываться отсюда, — сказал Лёва.

— Сегодня ночью и смотаемся, — Жора довольно потирал руки. — Мне тоже надоело тут.

Глава 7

Проводив «майора Рогова» и уголовника в подвал, Екатерина Алексеевна почувствовала, что её сильно тянет в сон. Как всегда перед приездом Гагика ей подсыпали двойную дозу снотворного.

— Вам лучше лечь, — ласково убеждал её Лёва. — А мы с Вячеславом Дмитриевичем сами прекрасно за всем присмотрим.

Старуха дала себя увести без возражений.

— Что-то меня сегодня в сон тянет, — говорила она, опираясь на руку «Ильи Сергеевича». — Наверно, из-за дождя…

— Точно, от дождя, — улыбаясь льстивой улыбкой, отвечал «доктор».

Хозяйка засыпала на ходу.

— Почему вы до сих пор не женаты, Илья Сергеевич, — слышалось её бормотанье. — Такие культурные, образованные молодые люди, как вы, — большая редкость в наше время… Вот моя Зина — девушка очень хорошая, ей нужен порядочный человек… А вокруг неё одни шалопаи…

— Ничего-ничего, Екатерина Алексеевна, ложитесь…

Он подвёл её к кровати. Как только голова хозяйки коснулась подушки, она сразу умолкла и засопела носом.

Лёва быстро вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

Тем временем Жора во дворе заглядывал в окна «Нивы» и «Рэйндж-Ровера», проверяя, нет ли других пассажиров.

— В машинах никого нет, — сообщил он напарнику, вернувшись. Он отряхивался и вытирал с лица дождевые брызги.

— Отлично, — отозвался Лёва. — Нам меньше хлопот. А теперь пошли, только тихо!

Они бесшумно приблизились к подвальной двери и Лёва резким движением задвинул щеколду.

— Я представитель власти! — кричал из подвала полковник, громыхая по двери кулаками. — Вы соображаете, что делаете? Немедленно открыть, я вам приказываю! Через полчаса здесь будет спецназ, учтите!

— Откройте, откройте! — вторил ему Хлопенков.

Грохот ударов и крики разносились по всему дому. Хозяйка спала, ничего не слыша. Обеспокоенная Оксана отставила чашку с недопитым чаем и встала из-за стола. В эту минуту в гостиную входили «медики».

— Предупреди Гагика, пусть готовится к извлечению восьми почек, — говорил напарнику Лёва.

Жора кивал, нажимая на кнопки хозяйкиного радиотелефона. Район Владимирской области, где они находились, не был охвачен сотовой связью. Приходилось перезваниваться по рации. Екатерина Алексеевна звонила нечасто, и постояльцам не составило большого труда одолжить у неё аппарат на время.

Разговор могли услышать другие радиолюбители, и потому «доктора», когда звонили Гагику, обычно переходили на эзопов язык.

— Алло, Гагик? — заговорил Жора в трубку. — Выезжаешь? Ждём с нетерпением! Мы тут выловили не одного леща, а целых четырёх. Готовься к роскошной ухе!.. Четыре леща, понял? Остальное объясним, когда подъедешь.

Удары в подвальную дверь не умолкали.

Оксана начала бочком пробираться к дверям. Лёва заметил её поползновение, когда она уже скрылась в коридоре.

— Стой, стерва! — закричал он.

«Доктора» поймали её у самой подвальной двери.

— Не трожь табуретку! — скрежетал Жора, хватая её за руки.

— Почему вы их закрыли? — кричала она, отбиваясь. — Выпустите их!

— Оксана! — провопил из подвала Хлопенков, услышав её голос. — Оксана, родная моя, открой дверь!

— Назад, тебе говорят, сука! — Лёва ударил её по лицу.

Но она не сходила с места, отбиваясь кулаками и зубами. Её ногти впились Жоре в шею и проскребли по ней, сдирая кожу. Из царапин засочилась кровь.

В конце концов «эскулапы» сбили её с ног и отволокли в гостиную. Она визжала и крыла их отборной бранью. Оказавшись возле стола, она схватила банку с вареньем и запустила в Лёву. Жора дёрнул её за ноги, свалив на пол. Мужчины вдвоём навалились на неё.

«Вячеслав Дмитриевич» заломил ей руки.

— Лёвик, дуй за реладормом!

Тот взлетел по лестнице и скрылся в комнате. Через минуту вернулся, держа в руке шприц. У Жоры к тому времени были расцарапаны щека и подбородок, а задетый ногтем глаз слезился и невыносимо болел. Оксана с силой тянула его за волосы.

Увидев шприц, она в ужасе закричала, схватилась за скатерть и откинулась навзничь. Со стола вместе со скатертью посыпалась посуда.

— Не бойся, сучка, — хрипел «Вячеслав Дмитриевич». — Мы только успокоим тебя…

Он налёг на неё. Лёва вонзил ей в шею иглу. Оксана, решив, что в неё ввели яд, завыла с пеной у рта.