След Бешеного

— Почему? — удивился Позин.

— Ты знаешь, кто такой Константин Богомолов? — уйдя от ответа, спросил Палугин.

— Да. Мы иногда даже встречались на больших правительственных приемах. Крупный чин в ФСБ. По-моему, теперь даже заместитель директора.

— Именно! — Палугин поднял кверху указательный палец. — Так вот. Насколько мне известно, твой Сергей Мануйлов, он же Савелий Говорков, он же Рэкс, он же Зверь, он же Бешеный и тому подобное, и все в том же роде. Твой новый знакомый — самый ценный суперагент генерала Богомолова. Хладнокровный убийца и исполнитель всех самых деликатных, то есть самых грязных и опасных, поручений наших спецслужб.

— Так он — сотрудник ФСБ?

— Как раз и нет. Он, так сказать, «свободный художник», вольный стрелок. Когда возникает нужда, его приглашают и дают задание. А если провалится, то, сам понимаешь, «в списках не значился». Мол, я не я и лошадь не моя! Понял?

— Ну, да. Как не понять, — кивнул Позин.

Образ человека, нарисованный Палугиным, никак не соответствовал тому представлению о Сергее Мануйлове, которое сложилось у Позина. Сергей — убийца? Нонсенс! И потому он предположил:

— Может, однофамилец?

— Возможно, — не стал спорить Палугин. — А, кстати, что он делал в Америке, этот твой Мануйлов?

— Насколько я понимаю, приезжал жениться. Я видел его избранницу. Девица очаровательная, хотя и не в моем вкусе: я люблю поплотнее.

— Американка?

— Да нет, русская. Скорее всего из той, старой волны эмиграции. Дядюшка ее носит фамилию Смирнофф.

— А, незаконный отпрыск водочных королей… Встречал я старину Матвея, забавный тип. Таких кондовых русских патриотов, наверное, уже и в России-то не осталось.

Откуда Позину было знать, что Матвей Смирнофф не дядя Джульетты, а муж тети.

— Ну, раз такое родство, то скорее всего — однофамилец, — не очень уверенно произнес Палугин и задумчиво добавил: — Бешеный не из тех парней, что заводят семью, да еще и с эмигранткой…

Прихлебывая виски, Позин мысленно порадовался, что умолчал о злополучном телефоне, который он по просьбе Сергея передал Велихову, и о беседе с генералом Богомоловым, которая больше напоминала допрос. Мысли Позина лихорадочно запрыгали:

«Если Мануйлов — человек Богомолова, тогда почему он его допрашивал?»

Но потом Позин задал самому себе главный вопрос:

«Мог ли Богомолов дать Мануйлову, то есть Бешеному, задание устранить банкира Велихова? — и сам же ответил: — Конечно же, нет! И потом, имя Сергея Мануйлова назвал Богомолову я сам, и, естественно, поэтому Богомолов и вызвал Сергея на допрос. В любом случае Палугин дал весьма важную информацию к размышлению и об этом еще стоит подумать… « Чтобы пауза не выглядела томительной, Позин налил себе в стакан еще виски и стал специальными щипцами накладывать туда лед.

— Наверное, мой Мануйлов все-таки однофамилец твоего Бешеного. Уж очень он не похож на суперагента.

— Почему это моего? — недовольно буркнул Палугин. — Богомолова! Собственно говоря, ты видел когда-нибудь хотя бы одного суперагента?

Позин задумался.

— Кроме тебя, пожалуй, нет.

— Спасибо за незаслуженный комплимент. Как и все добрые люди, ты меришь суперагентов по славному Джеймсу Бонду, но ведь это — кино. А в жизни они выглядят очень даже по-разному. — Палугин замолк, как будто ему в голову пришла какая-то интересная мысль. — Слушай, Шура, — сказал он, решившись, — а ты хочешь посмотреть на настоящего суперагента?

— Конечно, — с готовностью согласился Позин.

— Ты не спешишь обратно в Нью-Йорк?

— В принципе, нет. На завтра у меня никаких встреч не запланировано.

— Тогда переночуй у меня, а завтра к ланчу он и подъедет.

Палугин явно ждал дальнейших расспросов, но Позин лишил его этого удовольствия. Несмотря на свой темперамент завзятого игрока, Позин никогда не был по-мелкому суетлив и не любил торопить события. Сказано— завтра прибудет суперагент, тогда и будем в эту проблему вникать. Пауза затягивалась.

— Кстати, у него ты можешь поинтересоваться и своим загадочным Широши. Он человек широчайшей информированности, и не только в русских челах. Здорово я напугал тебя этим Рэксом-Бешеным? — весело спросил Палугин, наливая себе писки.

— Нет. Вовсе нет, — возразил Позин.

— Напугал, напугал, вижу! Сидишь и мучительно вспоминаешь, не рассказал ли ему что-нибудь этакое из личной жизни Президента, что может быть расценено как разглашение государственной тайны случайному знакомому. Тогда тебя за ушко да на солнышко. И под зад коленкой с государевой должности. Приползешь тогда к дяде Жене помощи просить.

Лицо Палугина раскраснелось. Алкоголь оказывал свое действие, тон его стал несколько агрессивным.

Позин примиряюще сказал:

— Ты ведь, Женя, не в курсе, что все мои секреты — это нюансы американской политики в отношениях с Россией и ее возможные изменения в связи с приходом к власти республиканской администрации. Про то, что происходит дома, а тем более в самых верхах, я давно ничего не знаю.

Палугин злорадно улыбнулся:

— Вот и ты, мальчик-везунчик, президентский любимчик, оказался никому не нужным. Такая уж у нас в России система. Выжмут, как лимон, и вышвырнут в мусорное ведро. Утешайся, что ты не единственный, и имя нам легион.

Позин пожал плечами. Ему совсем не хотелось сейчас никакого спора.

— Тебе ли не знать, Женя, что судьба любого человека, хоть как-то причастного к политике, полна риска. Это подтверждает и исторический опыт, в частности советский и российский.

— Может, он и подтверждает, да ничему не учит. После всего того, что написано и говорено о злодеяниях КГБ, эти бараны радостно голосуют за отставного кагэбэшника, который, став Президентом, еще всем вам покажет, где раки зимуют. Неужели ты не заметил, кто его окружает? Бывшие генералы спецслужб. И ты, как невинный ягненок, не подозреваешь, чем это грозит. Или не хочешь об этом думать? Спецслужбы — Орден, ничем не лучше масонского.

Позин попытался вставить слово, но тот сделал вид, что не заметил его порыва.

— Там свои законы и правила, — продолжал Палугин. — Некоторых ребят я знал. И скажу тебе откровенно, они еще покажут русскому народу кузькину мать, как выражался наш незабвенный лидер Страны Советов — Никита Хрущев. Помяни мое слово. Бежать тебе надо из этой страны, пока еще не поздно. Бежать не раздумывая! Или ты сомневаешься в моей правоте?

— Может, ты и прав, Женя. Но меня спасает то, что я никогда ни себя самого, ни свою деятельность не принимал всерьез. В общем-то я всегда знал, что не только мир не переустрою, но и пороха не изобрету. То, чем я занимался, было мне интересно, а это, по-моему, самое главное. И жить где-то, кроме России, для меня невозможно, не могу объяснить почему, но это так. — Голос Александра звучал уверенно.

— Счастливый ты человек, Шурик, — с очевидной завистью заметил Палугин. — А чем зарабатывать себе на бутерброд с икрой будешь? Воровать ты не умеешь!

— Он загнул один палец. — А уж бизнесом заниматься в России с такими интеллигентскими замашками, как у тебя, совсем дело гнилое. — Хозяин дома загнул сразу все остальные пальцы на руке.

— Санька Долонович что-нибудь для меня придумает. Мы ведь с ним однокурсники и дружим давно.

— Ну этот-то точно что-нибудь изобретет, — не стал возражать Палугин. — А то преодолей свою необъяснимую привязанность к матушке-России и оставайся в Америке. Работу тебе подыщем непыльную и хорошо оплачиваемую. Будешь, например, консультировать и читать лекции про Россию.

Позину почему-то стало гадко и противно. Он сам не мог понять почему. В современном мире глобальной экономики люди ради хорошей зарплаты легко меняют страны, гражданство, и в этом нет уже ничего удивительного. Он даже в Кремле и Правительстве России знает немало людей, которые не только женаты на иностранках, но и имеют близких родственников в Америке и в европейских странах. Такой подход для Позина был абсолютно немыслим.