Дозорный

Ну и они решили ее исследовать. Папаша все еще нервничал, однако мальчишка залез через окно в церковь, взломал там дверь подземной часовни и забрался в нее. И обнаружил кучу старого снаряжения для диверсионной деятельности. Рации, ключи для морзянки, одноразовые шифроблокноты, детонаторы — такого рода вещи. Он оттуда забрал кое-что и показал отцу, так тот глазам своим не поверил, потому что все это было снаряжение времен Второй мировой, и притом в рабочем состоянии.

— Тайник на случай вражеского вторжения, — предположил Алекс.

— Так они в конце концов и решили.

— Но почему его до них никто не нашел?

— Не знаю. Думаю, потому, что в те места за десятки лет никто, кроме бродяг, не заглядывал.

— И что дальше?

— Ну, мальчишке хотелось набрать этого добра побольше, однако отец не разрешил. Посмотреть — одно дело, а утаскивать не надо. И они вернулись к своей машине. Как бы там ни было, Джо уговорил своего старика остановиться на ферме километрах в трех оттуда, и они каждый день ходили в старый дом и рылись в тайнике со снаряжением. Самое счастливое время, говорил Джо. Лучшие дни его жизни. А когда пришла пора возвращаться домой, он проделал занятную штуку. Пошел, купил висячий замок и цепь, как следует все запер и вернул на место старые таблички — «Собственность Министерства обороны», «Вход строго запрещен» и так далее.

— Зачем он это сделал?

— Трудно сказать.

— Ты ведь знаешь, о чем я сейчас спрошу? — сказал Алекс.

— Да, и, если честно, боюсь, ответа у меня нет. Я помню только, что это место находилось на краю большого национального парка — Скалистого края, Сноудонии, Дартмура...

— А почему он тебе все это рассказал?

— Мы тогда были в Уэльсе, отрабатывали способы выхода из-под удара. Там стояли брошенные коттеджи, и Джо сказал, что они напоминают ему место, которое он когда-то обнаружил с отцом, ну и рассказал мне эту историю.

— Ты не помнишь никаких подробностей, которые могли бы указать, где это место находится?

— Алекс, все это было дюжину лет назад. Такие вещи забываются быстро.

— Счастливейшее время в его жизни?

— Лучшие дни, — подтвердил Коннолли и через низкий парапет крыши бросил окурок на берег.

— Если оставить в стороне Шотландию, — говорил, стаскивая парусиновые туфли, Алекс, — у нас имеются Озерный край, Скалистый край... — Минут десять назад они вернулись из «Паблитос». — ...Чевиот, Норт-Йорк-Мур, Долины, Килдер...

— Алекс, — негромко сказала Доун, поворачиваясь к окну, — не мог бы ты заткнуться и поцеловать меня?

Алекс поморгал. Доун Гардинг, стоявшая перед ним, не имела никакого отношения к мстительной стерве, с которой он против своей воли встречался в Лондоне. У этой Доун Гардинг лицо было раскрасневшимся, глаза — блестящими, поза — полной ожидания. Теплый ветерок играл ее волосами. Алекс приблизился к ней, положил руки ей на талию. Глаза Доун закрылись, и она, прерывисто дыша, прижалась к Алексу.

— Быстрее, — пробормотала она, ероша ему пальцами волосы. — Раздень меня.

Доун, с ее чистеньким личиком и сонными глазами, выглядела очень юной, почти девочкой.

— Это было забавно, — пробормотала она. — Верно?

— Не стану спорить.

Доун прижалась щекой к плечу Алекса.

— Скажи, ты будешь теперь милым со мной? — спросила она. — Я хочу сказать, по-настоящему милым?

— Обещаю, — пробормотал Алекс.

— И убьешь ради меня?

Алекс взглянул на нее. Она наморщила нос:

— Ну? Убьешь?

Он улыбнулся:

— Ладно.

— Ладно, — сказала Анджела Фенвик. — Положение таково...

В половине одиннадцатого утра Алекс и Доун сидели с заместительницей директора в ее кабинете. Фенвик, несмотря на то что она ночью прилетела из Вашингтона, выглядела свежей, ухоженной и бодрой. Алекс и Доун, прилетевшие восьмичасовым рейсом из Малаги, напротив, вид имели далеко не впечатляющий. Алекса мучили жажда и головная боль.

Доун была сегодня необычайно тиха. Они не обсуждали того, что произошло прошлой ночью, — из отеля в аэропорт добираться пришлось в спешке, — да и ее поведение с Алексом сильно не изменилось. Хотя были кое-какие мелочи. В очереди на таможню она обернулась к Алексу и прижалась щекой к его плечу. А в такси по пути из Хитроу устроилась, свернувшись, как кошка, под его лежавшей у нее на плечах рукой. Пожалуй, отношения их стали более сложными.

И как ни паршиво он себя чувствовал, время, проведенное с Доун, изменило настроение Алекса. Ему больше не хотелось выйти из игры, ему хотелось дойти до конца, любой ценой. Хотелось увидеть Дозорного мертвым у своих ног. А это стало теперь возможным. То, что он поведал о своих детских воспоминаниях Дензилу Коннолли, было первой ошибкой Миана, то, что сохранил Алексу жизнь, — второй.

— Вчера вечером к нам поступили из лаборатории результаты анализов, — продолжала Фенвик. — Волосы, которые мы получили благодаря капитану Темплу, принадлежат Миану, это подтверждается образчиками ДНК, найденными на местах других его преступлений, и в волосах этих оказалось аномально высокое содержание перхлорэтилена. ПХЭ, как его еще называют, — это растворитель, используемый при дублении кожи. Сбросы кожевенных предприятий в реки нередко содержат высокую концентрацию ПХЭ. Так вот, сегодня утром мы переговорили с Государственным управлением речного хозяйства, и нам предоставили список из девяти дубилен, в сбросах которых встречается высокий уровень содержания ПХЭ...

В дверь постучали, и в кабинет торопливо вошел молодой человек со сложенным документом и книгой в руках.

— Прошу прощения, — произнес он, протягивая принесенное Фенвик, — курьер только что доставил это из комнаты одиннадцать-двадцать девять Министерства обороны.

— Спасибо, — сказала заместительница директора. Она взглянула на документ — тот оказался картой. — Доун, вы не будете так добры?

Доун, взяв карту, встала и закрепила ее на демонстрационной доске. Это была карта Англии и Уэльса, испещренная красными зонами — одни побольше, другие поменьше.

— После вашего утреннего звонка, когда вы сообщили, что наш человек, возможно, укрывается в одном из заброшенных владений Министерства обороны, — сказала Фенвик, — я переговорила кое с кем с Уайтхолла. Эта карта показывает все владения министерства.

Алекс разглядывал карту, поражаясь числу и размерам этих владений. Их было несколько сотен.

— Пожалуйста, Доун, пометьте на ней кожевенные предприятия, — попросила Фенвик, передавая молодой женщине отпечатанный список.

Доун заглянула в него и потянулась к черным булавкам для разметки карт.

— Харли, Уорикшир... — читала она. — Затем Минидд-Ипиннет, Поуис...

Дойдя до конца списка, она отступила от доски. Булавки оказались без всякого порядка разбросанными по стране.

— По словам экспертов, — продолжала Фенвик, — такие концентрации ПХЭ возможны лишь в нескольких километрах от источника загрязнения. Так что в случае, скажем, Харли нам не придется обследовать реку до самого ее устья. Какие из этих мест, по-вашему, походят на те, куда можно поехать на каникулы с сыном?

— Центральный Уэльс выглядит неплохо, — сказал Алекс. — Как и Северный Йоркшир, и Дартмур. Любое из этих трех мест определенно подошло бы.

Фенвик кивнула:

— Доун, отнесите эти материалы компьютерщикам. Нам нужны распечатки военно-топографической съемки зон вокруг дубилен с выделенными на них военными объектами. Мы почти наверняка можем исключить аэродромы, действующие базы и так далее. Подробности насчет различных владений министерства должны быть перечислены в книге, которую оттуда прислали.

Когда Доун вышла, Фенвик повернулась к Алексу:

— Как заживают ваши раны? Насколько я понимаю, вам пришлось сражаться, пытаясь спасти бедного Джорджа.

— Дозорный сделал то, что пришел сделать, — коротко ответил Алекс.

Фенвик поджала губы и поправила выбившуюся из-за уха стальную прядь.