Легендарный Араб

Радзянский долго не мог выговорить ни слова. Он чуть очерствел душой, работая в «Набате». Он ничего не знал о ребенке, своем ребенке, а приехав к Татьяне, не верил, что она примет его предложение, как не верил в то, что сумеет сделать его. Лев предчувствовал, что вся его жизнь пройдет под лозунгом: «Свобода кончается там, где начинается свобода другого человека», что даже любить будет за счет другого, — но, получив краткосрочный отпуск, решил навестить женщину, о которой много и часто думал. И вот судьба сыграла с ним злую шутку.

Татьяна была совершенно права — то, что предложила она, было лучше для всех. Лев не стал ничего оспаривать.

Он так и не коснулся дочери. Когда уходил, спросил:

— Как ты ее назвала?

— Леночка.

«А отчество?» — хотел спросить он.

Татьяна взяла его за руку, в ее глазах стояли слезы.

— Обещай мне, — тихо попросила она, — что сейчас мы с тобой попрощаемся. Попрощаемся, понимаешь?

Он кивнул и молча вышел из этого дома. Навсегда. Так ему казалось. Однако он ошибся.

20

— Ведь ты не видел ее с самого рождения, правда? — Хачиров жмурился от удовольствия, от солнца, которое к этому времени падало на него сбоку, и походил на жирного кота. — Сколько ей было, когда ты видел ее в последний раз, четыре или пять месяцев? И вот спустя восемнадцать лет вы встретились вновь. Как показалась тебе родная дочь в постели?

Как-то незаметно в комнате появились двое южан и встали позади Радзянского, готовые пресечь любые действия, направленные против хозяина. Впрочем, Лев едва ли сумел бы привстать с места. Он сидел с закрытыми глазами и опущенной головой. Слишком чудовищно было признание Хачирова, чтобы не быть правдой. Это как раз тот случай, когда доказательств не требуется. Его переиграли вчистую. К тому же Араб в душе попал в такой круговорот вопросов, что было бессмысленно получить ответ хотя бы на один из них. Бесспорно, Хачиров знал о нем больше его самого. До него смутно доходил смысл фраз, которыми, упиваясь превосходством, бросался Хачиров, он разбирал только знакомые, родные имена: Лена, Татьяна.

На стол что-то упало. Лев поднял голову. Перед ним лежал ключ с биркой от гостиничного номера. В этом номере он провел две ночи...

— Отдохни, — посоветовал Руслан. — Когда придешь в норму, найдешь меня: либо здесь, либо в ресторане. Мои люди проводят тебя.

Один из телохранителей подхватил сумку Радзянского, другой открыл дверь. Не глядя на Хачирова, Лев вышел и вскоре очутился в той самой комнате, в которой, как ему казалось совсем недавно, он провел лучший отрезок своей жизни. Он был настолько раздавлен, что не оценил замысел своих противников: его поселили там, где он постоянно чувствовал бы свою вину.

Лев присел на кровать и дотронулся до подушки, потом опустил на нее голову и долго лежал с закрытыми глазами.

* * *

По идее, Руслан должен был предоставить доказательства родства, однако Лев, поразмыслив, а вернее, промучившись два часа в номере отеля, пришел к выводу, что собирать доказательства будет сам. А чуть позже и Хачиров, сидящий на привычном месте в открытом кафе, подтвердил его мысли:

— Я ничего не буду доказывать, это скорее твое дело. Твоя дочь действительно проститутка и работает в одном из массажных салонов в Самаре. Можешь посмотреть фрагмент беседы моих людей с девушкой, только что записанный на пленку. Пока ее не трогают. Правда, кто-то перестарался, и теперь у нее, наверное, вот здесь, — Руслан указал на свой тройной подбородок, — останется шрам. Но она сама виновата.

Радзянский хорошо подготовился к разговору, на его осунувшемся лице не дрогнул ни один мускул. После непродолжительной паузы он решил напомнить о себе:

— Руслан, я знаю одну мудрую восточную поговорку: «Никогда не берись за то, чего не сможешь довести до конца». Это о тебе. Еще раз предупреждаю: я не тот человек, с которым проходят подобные вещи. Рано или поздно я убью тебя. Я умею это делать.

— Пока я жив, советую послушать меня.

Лев махнул рукой на идиотскую, претендующую на иронию фразу.

— У меня есть не очень, надо сказать, прибыльное предприятие, есть хорошая машина, квартира, есть довольно приличная сумма денег. Все это будет твоим, если ты отпустишь девушку. — Это бессмысленное предложение Араб обязан был высказать хотя бы ради того, чтобы исключить его.

— У меня такого добра навалом, — отмахнулся Руслан.

У Радзянского было время подумать, он довольно четко представил себе дальнейшие действия Хачирова. Сейчас Руслан поставит ему условия, оговорит сроки. А когда Лев справится с заданием, укажет ему место, где он сможет забрать дочь и где, собственно, его уберут или по крайней мере постараются убрать люди Хачирова. Все донельзя просто. Если не учитывать специфику работы Радзянского, его квалификацию, опыт, хладнокровие, а еще справедливую вендетту, которую Араб уже объявил Руслану Хачирову.

Опять все просто, нет ли и здесь какого-нибудь подвоха? Однажды ожегшись, Радзянский не имел права да и не мог допустить очередной промах, тем более что на карту поставлена не только его собственная жизнь.

Еще один вопрос тревожил Араба, уж его-то Хачиров должен был учесть. Но прежде чем задать его, необходимо принять условия.

Лев так и не успел задать этот вопрос, потому что на столик упала тень, а вслед за ней перед Радзянским вырос тщедушный человечек лет сорока с небольшим, одетый в белоснежную сорочку с закатанными до локтей рукавами.

— Я не опоздал? — Незнакомец, присаживаясь рядом с Русланом, уставился на Радзянского. Взгляд его был неприятным, равно как и весь облик. У него были оттопыренные уши, а под крючковатым носом и на подбородке неопрятно топорщилась ставшая модной недельная щетина.

Едва взглянув на этого человека, Лев понял, что вот сейчас случится самое страшное. Он узнал в незнакомце начальника городской милиции. За завтраком в кафе «На Тенистой» он немного развлек Радзянского, искренне удивлявшегося: сколько может влезть еды в человека!

— Ты как раз вовремя, — отозвался Хачиров, — мы еще не дошли до главного.

— Тогда представь нас. — Несмотря на отталкивающую внешность, у милиционера был приятный баритон. Если бы Радзянский услышал его по телефону, у него бы сложилось мнение, что голос принадлежит высокому человеку среднего возраста, занимающему довольно высокий пост.

Руслан кивнул в сторону гостя и отрекомендовал его:

— Вадим Поляков, начальник городского отдела внутренних дел. А это тот самый Араб.

— Наверное, я должен бояться его. Он еще не дал согласия? — спросил Поляков, снова обращаясь к Хачирову, но не спуская глаз с Радзянского. Эту тактику Араб понял: ему дают знать, что тут он никто.

— Пока нет.

— Ну, это временно, — растягивая слова и насылая на лицо благодушие, отозвался Поляков и тут же поменял стиль разговора: — Поговорим за девчонку? — Не услышав от Радзянского ответа, он переменил и выражение лица. — Ну ты не молчи как пень, речь идет о твоей дочери. Пока я еще не взял ее в обработку, Руслан говорит, рано. Ты оглох, мразь?

Когда еще так грубо обращались с Радзянским, он и не помнил. Наверное, это впервые, если не считать бесчисленные стычки в школьные годы, которым предшествовали взаимные оскорбления. Араб видел перед собой потенциального покойника. Но что-то их слишком много. Рядом с ними сидит еще один кандидат в мертвецы и еще одна жертва в уме: лощеный, с безукоризненными манерами Боря Левин. Все, что здесь произошло и происходит до сих пор, — не без его подачи.

Еще совсем недавно нетерпимый к грубости, Лев Радзянский сносил оскорбления молча, с видимой покорностью на лице. Он понимал, что рано перечить, отвечать на грубость и тем более угрожать. Одно неверное слово может навредить девушке; о себе он думал меньше всего. Хотя и это было неверно. Если с ним что-то случится, Ленке уж точно не поздоровится, помощи ждать ей неоткуда. Впервые он назвал ее Ленкой и впервые обругал: «Засранка!» И — стало вдруг легче.