Акула

Акулов давно ему мешал, но в силу своего тылового положения влияние на криминальную милицию района Сиволапов имел крайне слабое, так что устроить серьезные неприятности по службе или организовать перевод Андрея на другую должность, дабы расчистить в 13-м отделении место для Борисова, не удавалось. Было решено Акулова подставить, что и провернули с результатом, превосходящим запланированный. Иван Тимофеевич не предполагал, что несговорчивый замнач 13-го сядет на два года. Рассчитывали месяца на три, не больше – и когда стало ясно, что Акулова упаковали всерьез и надолго, у Ваньки-вора закружилась голова. Казалось, все тузы пришли к нему в руки. И противника уконтрапупил, и своего человека, то есть Саню Борисова, в руководящее кресло протолкнул, и квартира, рыночной стоимостью в полсотни тысяч долларов, подвернулась, откуда не ждали. Как раз совпало, что Максим, вечная головная боль и проблема Ивана Тимофеевича, окончательно достал всех домашних. На закрытом семейном совете было решено его отселить. Супруга утверждала, что Максимка обойдется обычной «хрущевкой» из двух комнат, но товарищ полковник решил по-другому. Ему казалось, что богатым прощальным подарком он сумеет навсегда откупиться от блудного сына. Откупился, но не учел одного: менять своих привычек ребенок не хотел, что, в свою очередь, не могло понравиться его новым соседям, людям, в большинстве своем, не простым. Когда выяснилось, что в том же подъезде проживает дочь заместителя начальника главка, который давно уже на Сиволапова посматривал косо и рекомендовал писать рапорт об увольнении, Ванька-вор понял, что сына надо эвакуировать.

Потом с этой чертовой хатой случалось еще множество «головняков», так что Иван Тимофеевич в итоге сам был не рад, что затеял такую историю, но все, казалось, разрешилось. Прежняя хозяйка померла, хозяин сгинул, Акулов должен был получить реальный срок – и на тебе!

Разглядывая фотографии, извлеченные из конверта, Сиволапов гадал, встретился ли опер с Новицким случайно и о чем они говорили – ни одну из двух состоявшихся бесед прослушать не удалось. Подключились к домашнему и служебному номерам Акулова, но интересной информации из его разговоров выкачать не удалось. А может, и не пытались, посчитав такие мероприятия нерентабельными? Проконтролировать Дракулу в этих вопросах Сиволапов не мог, приходилось верить авторитету на слово.

Одно было ясно: опер принялся ворошить старую историю, и добром это, скорее всего, не завершится.

Придется его опять останавливать…

Два года назад, когда из-за действий Акулова сорвалась красивая цепочка квартирных мошенничеств; обещавшая принести прибыль, выражаемую шестизначной цифрой, Дракула конкретно дал понять, что вопрос физического устранения оперативника не стоит даже обсуждать. Не по каким-то нравственным мотивам, а из чисто прагматических соображений. Смерть Акулова могла дать краткосрочную победу в тактическом плане, но с точки зрения стратегии несла сплошные убытки. Вместо одного выбывшего из строя мента появятся несколько действующих, которые станут упорно копать, вполне возможно – нарушая все границы правового поля, и ничто не помешает им докопаться до истины. Пусть не хватит доказательств для суда, но ведь могут дать ответку адекватными способами, без адвокатов и протоколов. Убийство одного офицера угрозыска может иметь смысл лишь в том случае, когда он работает на свой страх и риск, не делясь полученной информацией, желательно – для достижения «шкурных», а не служебных целей. В противном случае те, кто его заменят, пройдут той же дорогой, а «зачищать» всех – вариант реальный только для книг про киллера по кличке Гуманоид.

– Ладно, Сивый, сообразим, как тебе помочь, – пренебрежительно сказал Дракула, когда закончил со своей девочкой и они опять соединились в предбаннике за столом с бутылками запотевшего «Туборга». – Куда ж теперь мне деваться? Одной веревочкой повязаны… Как, кстати, девчонка оказалась, шустрая?

Иван Тимофеевич покивал одобрительно, показал большой палец и вскоре отбыл проверять доверенное ему подразделение.

Глядя вслед продажному менту, авторитет пробормотал:

– Вот так-то, Ваня. Не имей сто друзей, а то они когда-нибудь окрепнут и поимеют тебя все сразу…

Фраза, произнесенная с оттенком ностальгии, относилась к начальной фазе их сотрудничества, – когда милицейский полковник мог согнуть начинающего бандита в бараний рог и Саше Графову временами приходилось перед ним буквально стелиться, чтобы найти компромисс между интересами группировки и барыги в погонах. Но очень быстро уличный рэкетир превратился в авторитета и лидера не самой дохлой команды, а слегка дезориентированный офицер, оказавшийся между молотом нищенской зарплаты и наковальней дарованных чином возможностей – в полную гниду, отрезавшую себе все пути к отступлению.

Дракула знал, как нужно сейчас поступить. Знал с того самого момента, как выслушал доклад старшего группы «наружки» и посмотрел фотоснимки.

Два соображения побудили его вмешаться в развитие событий.

Во-первых, естественное желание обезопасить. ценного осведомителя, которому квартирная история действительно могла выйти боком, и одновременно привязать его к себе еще более крепко.

Во-вторых, в отличие от Сиволапова, ему достоверно было известно, какие люди владеют квартирой сейчас и что может случиться, если они решат, что им подсунули некачественный товар,

13. Акулов попадает впросак

– Артур Заваров? Где-то я эту фамилию слыхал, – сказал Волгин на следующее утро, когда, после сходки у Катышева, они с Андреем сели в кабинете попить кофе.

Несколько минут Сергей напряженно листал свой ежедневник, просматривая всевозможные рабочие записи, потом вздохнул:

– Чисто оперской заскок: как только назовут чье-то имя или номер автомашины, сразу начинает казаться, что с этим уже приходилось раньше сталкиваться. Хотя стоп!

Он достал из сейфа стопку ОПД, уверенно отделил одно и раскрыл на нужном разделе. Пролистав десяток страниц, ткнул пальцем в подшитую справку, написанную на половинке стандартного листа, украшенного понизу двумя жирными пятнами:

– Вот оно, творение товарища Борисова. Так, читаем… На причастность к убийству гр-на Городецкого Е. М. отрабатывался частный охранник ОП «Шельф» Заваров А. А. В ходе проведенных оперативно-розыскных мероприятий положительного результата не получено.

– Туфта полная, – отмахнулся Акулов. – В лучшем случае, один раз вызвали в отдел и поговорили. Не вы, товарищ, у нас на пустыре хулиганите? Нет? Точно? Ну, спасибо, идите. Я, конечно, верю в оперативный гений Борисова, но он все-таки не Эркюль Пуаро, чтобы убивца на голом месте расколоть.

– Откуда-то они все-таки этого Заварова взяли, не придумали ведь. Может, подходы к нему какие-то есть. Или информация какая-то была, просто Борисов написал коряво, как и все, что он делает. В любом случае, у нас есть полные данные фигуранта, и понятно, кого спросить о нем первым.

Акулов усмехнулся. Волгин истолковал реакцию напарника по-своему:

– Я понимаю, какое у тебя к нему отношение. Конечно, он дерьмо порядочное… Примерно год назад, когда я бабу одну с наркотиком прихватил, он героин на сахарную пудру заменил. И другие хвосты за ним тянутся, но считать, что он в каждой бочке затычка – это уже паранойя. Я с ним сам поговорю, узнаю, что к чему.

– С ним надо разговаривать, вооружившись дубинкой. Или, на худой конец, Уголовным кодексом, он тоже весит прилично. Серега, у тебя в coрок девятом отделении нет знакомых? Нет? Жаль… Мне надо туда смотаться, по поводу одной истории с ребятами поговорить.

Найдя в милицейском справочнике нужный телефонный номер, Акулову удалось дозвониться с третьей попытки.

– Алло! Приветствую, коллега. Колхоз «Советский» – ваша «земля»? Хотелось пообщаться, есть повод…

Волгин не стал уточнять, зачем напарника понесло в область. Рассудив, что тот, скорее. всего, продолжает заниматься «своим» делом, Сергей демонстративно погрузился в изучение бумаг и только когда Андрей закончил разговор и встал из-за стола, поинтересовался: