Священная тайна

Обняв рукой ствол, девушка затянулась. Запах живицы на пальцах смешался с запахом табачного дыма. Лив представила горящее дерево: ветви чернеют и скрючиваются, голодные языки пламени лижут кору, живица закипает и шипит… Испугавшись, Лив окинула взглядом автостоянку. Никого. Девушка решила, что всему виной нервное напряжение и присутствие на «естественном» деторождении, которое закончилось появлением санитаров в белых халатах. По крайней мере, оба ребенка — мальчик и девочка — здоровы. От первоначального редакторского замысла мало что осталось, но журналистка решила все же написать статью. Чего-чего, а драматизма ей будет не занимать. Лив вспомнила, как дернула за шнур срочной помощи…

Звонок.

Телефон у нее был старый, купленный много лет назад. Пересылка текстового сообщения занимала уйму времени. О фотографировании или работе в Интернете приходилось только мечтать. Мало кто знал о его существовании. Еще меньше людей знало ее номер. Лив перебрала в уме всех, кто мог бы ей позвонить.

Вскоре после того, как она начала работать журналисткой, специализирующейся на криминальной тематике, Лив усвоила правило: личное и рабочее не должно пересекаться. Первым крупным журналистским заданием в ее карьере было выследить и взять интервью у практически неуловимого адвоката, который защищал интересы еще более неуловимого строительного подрядчика, обвиненного прокурором штата в неоднократной даче взяток должностным лицам за получение лицензий на строительство. Лив оставила в офисе адвоката номер своего мобильного, но вместо Юриста ей позвонил его клиент. Она как раз сидела на дереве с секатором в руке, когда раздался звонок. На Лив посыпался такой поток брани, что девушка чуть не упала с дерева… Вернувшись в кухню, Лив тотчас же взяла ручку и слово в слово изложила на бумаге подробности разговора. Из этого материала получилась разгромная статья.

Из всего случившего она извлекла ценный урок. Во-первых, не бояться стать героиней написанной тобой же статьи, если этого требуют обстоятельства. Во-вторых, не раздавать номер своего телефона направо и налево. Исходя из этого соображения, Лив купила себе другой мобильный и начала пользоваться им исключительно для работы. Поменяв SIM-карту в старом телефоне, она связывалась с его помощью только с друзьями и близкими людьми…

Мобильник включился и сразу же завибрировал в ее руке. Девушка взглянула на экран. Пропущен всего один звонок. Никаких сообщений. Лив посмотрела в пропущенных звонках. Странно. Номер не определен. Лив нахмурилась. Насколько она помнила, все, у кого есть номер ее личного телефона, занесены в электронную телефонную книгу. Она бы видела, с кем имеет дело. Затянувшись в последний раз, журналистка выбросила окурок в стоящую неподалеку урну и направилась к дверям больницы, чтобы попрощаться с героями своей статьи.

33

Церковь, выходящая на главную площадь старого города, после полудня пользовалась особой популярностью у туристов. Пробродив целое утро по узким, мощеным булыжником улочкам и увидев громадину Цитадели, утомленный человек входил в прохладный, вырубленный из цельного камня храм и сразу же получал ответ на свои невысказанные молитвы. Длинные ряды полированных церковных скамеек из дуба предлагали бесплатный отдых уставшим ногам. Люди сидели и размышляли о жизни, мироздании и о том, как глупо было надевать такую неудобную обувь. В церкви отправляли службу один раз по будним дням и дважды по воскресеньям, причащали и исповедовали тех, кто в этом нуждался.

Вошедший в церковь человек помедлил немного у двери, снял с головы бейсбольную кепку и неловко перекрестился, ожидая, пока его глаза привыкнут к полумраку после залитых ярким солнечным светом улиц. Мужчина не любил бывать в церкви: его угнетала мрачная обстановка, но дело — прежде всего.

Лавируя между группками разглядывающих убранство церкви туристов, мужчина не привлекал особого внимания. Как и предполагали архитекторы, глаза посетителей были обращены к небу, вернее, к высоким колоннам, витражам, сводчатым потолкам и верхним рядам окон, освещающих хоры.

Дойдя до дальнего угла церкви, мужчина в нерешительности остановился. На скамье у задернутых шторками исповедален сидели люди. Мужчина хотел было пройти без очереди, но не рискнул привлечь к себе ненужное внимание. Тогда он сел возле последнего грешника и стал ждать. Наконец вежливый иностранец легонько дотронулся до его плеча и указал на пустую исповедальню.

— Все в порядке. — Не глядя ему в глаза, мужчина махнул рукой в направлении угловой исповедальни и, заикаясь, сказал: — Я хочу туда.

Турист удивленно уставился на него.

— Идите. У меня есть свои предпочтения относительно того, где исповедоваться.

Обычно он проворачивал свои делишки в полутемных барах или на автостоянках. Заниматься этим в церкви ему еще не доводилось. Мужчина чувствовал себя не в своей тарелке. Он пропустил еще двух жаждущих отпущения грехов, прежде чем освободилась нужная ему исповедальня. Мужчина вскочил со своего места и в мгновение ока был уже там.

В исповедальне было сумрачно и тесно. Пахло ладаном, потом и страхом. С правой стороны деревянной перегородки, чуть ниже уровня его головы, виднелось небольшое решетчатое окошко.

— Вам есть в чем исповедаться? — зазвучал приглушенный голос.

— Да. Вы брат Пикок?

— Нет, — ответил голос. — Подождите, пожалуйста.

Человек за перегородкой встал и вышел.

Мужчина ждал. Снаружи доносился шепот туристов и щелканье фотоаппаратов, которое можно было бы принять за шум, издаваемый ножками больших насекомых. За перегородкой кто-то завозился.

— Меня прислал брат Пикок, — произнес низкий голос.

Мужчина подался вперед.

— Простите, отче, я согрешил.

— И что же вы сделали?

— Я взял с работы то, что мне не принадлежит, но имеет отношение к брату вашего ордена.

— И это сейчас при вас?

Бледная веснушчатая рука вытащила из внутреннего кармана маленький белый конверт.

— Да.

— Хорошо. Надеюсь, вы понимаете, что целью исповеди является избавление отягощенных грехами людей от гнетущего их бремени?

Мужчина улыбнулся:

— Да. Понимаю.

— Ваш грех не особенно тяжек. Если вы склоните голову перед Богом, то получите прощение.

Под окошком открылся небольшой люк. Мужчина просунул туда конверт. Рука с противоположной стороны перегородки выхватила его. Повисла пауза. Мужчина слышал, как конверт вскрывают и проверяют его содержимое.

— Это все, что вы взяли?

— Все, что было в наличии час назад.

— Отлично. Как я уже говорил, ваш грех не является тяжким. Я благословляю вас во имя Отца, Сына и Святого Духа. Поскольку вы остаетесь другом Церкви, можете считать, что ваши грехи отпущены. Склоните голову перед Богом, и Он вознаградит своего преданного слугу.

Мужчина увидел, как в люк просовывается другой конверт. Он взял его. Дверца захлопнулась. Мужчина слышал, как его собеседник вышел из исповедальни так же быстро, как и вошел. В конверте была толстая пачка неподписанных стодолларовых дорожных чеков. ОНИ всегда платили ему дорожными чеками. Мужчина улыбнулся. Если бы его поймали, а этого произойти не могло, он заявил бы, что нашел чеки в церкви. Какой-то рассеянный турист потерял их. Вполне правдоподобное объяснение. Происхождение этих дорожных чеков вообще вряд ли можно проследить. Почти наверняка их приобрели по поддельному паспорту в одном из bureaux de change [15], стоящих на улицах старого города.

Мужчина сунул конверт в карман и вышел из исповедальни. Пройдя мимо терпеливо ждущих своей очереди грешников, он зашагал к выходу, избегая смотреть людям в глаза.

34

Через пять минут после того, как посланец брата Пикока отпустил грехи человеку с веснушчатыми руками, конверт опустили в корзину, в которой лежало двенадцать куриных тушек и восемь фунтов ветчины. У северной стороны горы, которая сейчас находилась в тени, корзину привязали к прочной веревке и подняли с помощью лебедки в качестве пожертвования.