Убить и спасти. Жизнь полна трупов

Доктор раскрыл свой старенький кожаный саквояжик, достал пачку стодолларовых банкнот.

Боевики оживились, их лица расцвели.

— Мани, мани, мани, — пропел Эльбрус, уже начисто забывший о судьбе своего приятеля Терека.

Все точно опьянели. Один вид денег преобразил боевиков настолько, что они, и без того во всем послушные воле Доктора, смотрели на него, как на благодетеля и Бога.

— А теперь, — сказал Доктор, — Беслан, Эльбрус, столкните машину в воду. Остальным уничтожить все следы.

Эльбрус пошел вдоль берега, выбирая место поглубже, а Беслан вывел машину из зарослей наверх. Метрах в ста вниз по течению Эльбрус остановился, сделал отмашку Беслану: здесь. Беслан, разогнав «Урал», выскочил из кабины.

Машина, прыгая на неровностях, понеслась к воде и прыгнула с обрывистого берега, сразу погрузившись в глубокие теплые воды летней реки. До дна здесь было не менее пяти метров. Даже крыша кабины практически не просматривалась сверху. По реке бежала солнечная рябь, вода тихо шелестела прибрежной осокой. Картина была самая мирная.

Остальные боевики между тем, набросав сена из прошлогодней копны, пустили по берегу пал. Огонь, ярко вспыхивая, быстро побежал по старой листве, в изобилии лежавшей под деревьями. Черное пятно золы и пепла быстро расширялось, уничтожая все отпечатки, оставленные в траве и на прошлогодней листве. Пал почти не давал дыма. Издалека глядя, можно было подумать, что на берегу всего лишь разжигают мирный рыбацкий костер.

Огонь постепенно добрался до открытых мест, и его быстро затушили. Черная горелая площадка расстилалась под деревьями. Если пройдет дождь, через день-два в том месте выстрелит молодая трава, еще более сильная и красивая, чем прежде.

Боевики погрузились в катер. Беслан запустил двигатель. Судно медленно отвалило от берега и, набирая ход, пошло вверх по реке.

Вместо обычного белого цвета катер был выкрашен в тон воды и не бросался в глаза, особенно издалека.

Река была пустынной. Судоходство на реках России, тем более на малых реках, теперь совсем захирело. Лишь рыбаки из отдаленных степных поселков в пыльных кирзовых сапогах, с едкими сигаретами во рту сидели кое-где по берегам.

Русло, идущее здесь с востока на запад, вскоре повернуло на север. Лес по берегам стал гуще, плотней. Катер входил в лесную зону России. Расстояние до конечного пункта транспортировки груза все сокращалось. Доктор, стоя рядом с Бесланом, внимательно всматривался в открывающиеся впереди речные повороты.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Артем всегда хотел быть сильным, очень сильным. Таким, как сказочные герои — чтобы сдвигать горы. Еще подростком он записался в секцию силового единоборства и вскоре при своем небольшом росте и весе перебрасывал через себя восьмидесятикилограммовых мужиков.

Но однажды увидел, как огромный двухметровый детина бил свою жену. Маленькая, пухленькая — пушистый комочек, — она только всхлипывала и закрывалась руками. Артем с ходу вырубил мужика и ушел. Но его искаженное злобой лицо засело в памяти.

«Сила должна быть доброй, — сказал он тогда себе, — иначе она превращается в свою противоположность и уже не служит людям, а унижает их». Эта мысль долго грела его. Он часто повторял ее позднее, когда решил поступать в военное училище. С училищем ничего не получилось, отговорил отец, хотя Артем сильно жалел, что послушался его.

Некоторое время — до армии — Артем работал на заводе. В этот период в его личной жизни произошли события, которые поколебали его уверенность в том, что человеку прежде всего нужно быть добрым. В его судьбу вошла Ася. Они встречались уже около пол угода, но Артем ничего не знал о ее прошлой жизни. Да он и не хотел ничего знать. Эти чистые невинные глаза, эта робкая полудетская улыбка, эти мягкие нерешительные жесты рук! Он не уставал ею любоваться, боялся на нее дышать.

Но однажды мир обрушился, исчез. Артем узнал, что его драгоценная Ася изменила ему с каким-то полудохлым стариком, вдвое старше ее. Сказать, что он был потрясен, — значит ничего не сказать. Он был раздавлен, унижен, его мужское самолюбие было уничтожено.

Придя в себя, Артем встретился с ней. «Зачем тебе это надо было?» — повторял он, пытаясь понять мотив ее поступка. «Мне было одиноко, — ответила она. — Ты то на работе, то на тренировках. Я не знала, куда себя деть», — она заплакала.

Артем простил ее. В конце концов, он мужественный сильный человек, он должен пощадить ее. Добрые чувства победили в нем. Ему было жаль ее.

Все пошло по-старому. Прежние отношения постепенно восстанавливались.

Но в один злосчастный день — до призыва оставалось несколько месяцев — к нему пришел друг Андрей. «Послушай, Артем, — сказал он. — Я поступаю хреново. Мне вообще не стоило сюда приходить. Но наряды, которые носит твоя Аська, она зарабатывает… Словом, я не хочу говорить».

Он положил перед Артемом видеокассету и ушел. Артем поставил кассету в видеомагнитофон, включил.

Засняты были сцены, где его королева занималась любовью поочередно с несколькими мужчинами, в том числе с уже известным ему старичком. Она вставала на четвереньки, брала член в рот, садилась на член сверху, делала все, что ей говорили.

Кровь ударила Артему в лицо, он ослеп, оглох.

Как он мог верить тому, что и мир будет к нему добр! Как он мог думать, что на его доброту и понимание ему ответят тем же!

Он оборвал все, что его связывало с этой проституткой-любительницей. Она нашла его сама, умоляла простить, говорила, что это ошибка, — он остался непреклонен. Ее больше для него не существует.

С тех пор он замкнулся, запер свою душу для женщин на замок. Напрасны были усилия Мэгги увлечь его. Он лишь сухо улыбался, разговаривая с ней.

Как женщина оставила его равнодушным и Лена. Но он глубоко переживал ее гибель. Сколько же в мире накоплено злобы и ненависти! После событий этой ночи Артем не сомневался в словах Лены, что тут замешаны большие деньги. Огромные деньги замешаны. Деньги, деньги, будь они прокляты!

Артем на том же бандитском «БМВ» помчался к Дому ребенка.

Не доехав до него нескольких кварталов, он бросил машину на улице и пошел пешком. Нужно было зайти к себе переодеться и обдумать, что делать дальше. Теперь, после гибели Лены, у него не было ни одного союзника. В милицию обращаться было бессмысленно. В милиции работают бравые ребята. Но в этом городе все куплено, все продано. Не милиция, так судьи, не судьи, так прокурор.

Артем успел лишь кое-как привести себя в божеский вид, когда в его комнатку на первом этаже зашла нянечка Нина Игнатьевна.

— Какие новости, Артемка? Отпустили?

— Потом, Игнатьевна, потом, — Артем поспешно смывал не замеченные им засохшие пятна крови на тыльной стороне кистей рук.

Вода из крана пахла гнильцой. И цвет у нее был желтоватый. Водопроводная вода в городе официально признана технической. Иностранцы, работающие здесь, ее не пьют, покупают артезианскую у фирм, специализирующихся на поставке чистой воды.

Артем понюхал только что вымытые руки.

— Родное государство держит нас за рабочий скот, — сказал он. — Такой водой нельзя пользоваться.

— И не говори, — отозвалась Нина Игнатьевна.

— Как чувствует себя девочка, которую мы вчера нашли? — спросил Артем.

— Спит.

Артем вздохнул.

Внезапно в окно влетела ручная граната и упала рядом с Ниной Игнатьевной. Артем бросился на женщину, повалил на пол, накрывая своим телом.

— Ты что, очумел? — нянечка барахталась, пытаясь выбраться из-под него. — Больно же!

— Лежи! Иначе будет так больно, что и сказать ничего больше не сможешь.

Взрыва не было. Артем знал, что самое глупое дело сейчас поступать так, как поступил бы в этой ситуации обычный человек, то есть бежать или пытаться выбросить гранату. Граната была определенно с замедленным действием детонатора. И как раз в тот момент, когда ты встанешь, чтобы геройски отбросить ее, осколки изрешетят твое тело.