Спец

В самый разгар работы раздался вызов телефона, лежавшего на верстаке, звонил Толстый, сообщал, что с рынка вышла машина, которую купили какие-то иркутские ребята.

— Давно? — спросил Бандера.

— Да минут пятнадцать, но они еще заправляться будут, — ответил Толстый.

— Поехали! — коротко произнес он и, выключив телефон, стал одеваться.

Черный «Марк» стоял тут же, рядом с воротами гаража, ожидая своего часа, Бандера нажал кнопку дистанционного пуска двигателя, и черный охотник с удовольствием отозвался низким рыком двигателя, послушно отрабатывая холодный пуск.

Охота началась!

— Романова-то нет, но он не самая важная фигура.

— Но с ним-то тоже работать надо, он наверняка что-то знает, — возразил зам шефу.

— Да, кто его знает… раньше-то такого не было…

Но разговор прервала вдруг захрипевшая рация.

— На связи, — ответил на вызов Филатов.

Ему сообщили, что на семнадцатом километре трассы произошел очередной инцидент, которого они ждали и боялись: у транзитчиков вновь отняли машины, жестоко избив их при этом.

Услышав это сообщение, Филатов с замом понимающе переглянулись.

— Седьмой, где Банин? — спросил по рации начальник оперативного отдела. После последнего грабежа он установил наблюдение за многими членами преступных групп, насколько хватало людей. Один из них смотрел за Баниным.

— Где Банин, седьмой? Ответь третьему, — повторил свой вопрос Филатов.

— На замерах, товарищ капитан, — ответил седьмой.

— Опять ДТП, что ли, устроил? Кто с ним?

— С ним Толстых, еще я вижу Фролова и Матусевича, который Енда.

— Давно? — спросил седьмого капитан.

Седьмой посмотрел на панельные часы, он сидел в маленькой «Сузуки» невдалеке от места совершения Баниным ДТП, внимательно наблюдая за происходящим, и ответил начальнику:

— Сорок минут назад врезался. Адо этого в гараже был часа полтора, пилил там что-то.

— Понял, — ответил Филатов и, вызвав по рации пятнадцатого, приказал:

— Зайди в ИБС и скажи, чтобы ко мне в кабинет подняли Бороздина и Холодкова.

Капитан опустил рацию и бросил заму:

— Давай в отдел!

— Бля! Опять началось! — с досадой проговорил тот, разворачивая машину.

— Вызывай Топоркова, пускай едет на место происшествия и осмотрит там все, — опять обратился к заму Филатов, набирая по мобильнику номер полковника Ушакова.

— Алло, Александр Андреевич, новое заявление по грабежу. Сейчас ко мне доставят Бороздина и Холодкова. Будете с ними говорить?

Выслушав ответ начальника, он буркнул в трубку:

— Понял.

Филатов сидел за столом в своем кабинете, когда ввели Бороздина. Капитан посмотрел на арестованного тяжелым, полным неприязни взглядом и, молча встав, вышел из кабинета. Вошел Ушаков, сел за стол напротив Бороздина и, оглядев его с головы до ног, произнес:

— Ну вот, выглядишь человеком. Помыт, побрит. Чистый и опрятный.

Немного помолчав, полковник слегка навалился на стол и издевательски спросил:

— Че тебе дома делать, а?

Борзый проглотил издевку, промолчал, но недовольную гримасу все же скорчил.

— Ладно, ладно, — примирительно заговорил Ушаков. — Садись, разговор есть.

Борзый медленно опустился на стул и, глядя полковнику в глаза, произнес:

— Вы мне глаз выбили, а теперь хотите от меня чего-то.

— Я тебя не трогал, — спокойно парировал Ушаков. — А глаз проходит уже. А вот что оказал сопротивление — извини. Ты бы сейчас уже дома был, потерпевшие тебя не опознали. А теперь у тебя статья. Что делать-то будем, а?

Борзый не проронил ни слова, всем своим видом показывая, мол вам решать, и по его взгляду полковник понял — вербовка прошла успешно.

Разговор с Холодковым прошел совершенно по-другому, тот поддался на откровенность или сделал вид, что поддался, он сидел и объяснял Ушакову, преданно глядя ему в глаза:

— Да вы хоть у кого спросите, Александр Андреевич, криминалом уже год не занимаемся. Не дает же под страхом смерти, честное слово! Да мы бы и сами рады рвануть где чего, так грохнет же.

— Что это с ним стало, — сняв очки, спросил полковник.

— Да в девку какую-то втюрился, — объяснял Холодков, и в голосе его чувствовалось явное недовольство действиями Бандеры. — Правильным стал, нас правильными хочет сделать, можно сказать, уже сделал. Долги и те никто не выбивает уже. А на такое тем более никто бы не пошел. Не, это точно не наши, богом клянусь. Так что зря вы нас тут держите, мы здесь ни при чем.

Полковник молча слушал излияния Холодкова и напряженно о чем-то думал.

Виталий с Ириной сидели в летнем кафе, расположенном за городом, на трассе, и ждали официантку. Виталий привез ее сюда специально, не только пообедать, он решил выполнить свое обещание, пока за ним не было слежки. После очередного грабежа на трассе и разговора с членами преступных групп Ушаков приказал снять людей с наблюдения за Баниным и арестовать Шустова. Но Виталий не знал пока ни о грабеже, ни об аресте, лишь удовлетворенно отметил, что за ним уже никто не ездит.

Подошла пухленькая, улыбающаяся официантка, в голубой джинсовой кофточке, плотно облегавшей ее выдающиеся формы.

— Нам два шашлыка, нарезку из помидор и огурцов, два чая… хлеб. Все, — сделал заказ Виталий, равнодушно глядя на аппетитную девушку, теперь его интересовала всего одна женщина, других он просто не замечал, они ему были не нужны.

— Ты что пообедать привез меня сюда? — спросила Ирина.

— Нет. Мы будем обедать по делу.

— А, деловой обед, — улыбнулась она.

— Да, так сказать, сочетание приятного с полезным, — тоже улыбаясь, сказал Виталий.

— И в чем же будет заключаться полезность нашего обеда?

— Будем клиента выбирать.

— Которому машину разбивать будем? — заинтересованно спросила Ирина.

— Нет, машину мы разбивать сегодня не будем.

— А! — возмущенно воскликнула она. — Ты же обещал!

— Я обещал, что я что-нибудь придумаю, чтобы ты испытала свои острые ощущения. Не буду же я разбивать машину, когда в ней сидишь ты, — объяснил Виталий.

— И что ты придумал?

— Будем угонять машину, — серьезно ответил Виталий.

— Ты еще и машины угоняешь? — удивилась она.

— Нет, точнее, уже нет. Раньше угонял. Я их слишком часто разбиваю, постоянно нужны запчасти, не буду же я их покупать на рынке. Смысл тогда вообще их разбивать? Чтобы заработать пятьсот долларов сверх ремонта?

— А сейчас что, не угоняешь?

— Нет. Сейчас я вообще ничего криминального не делаю. За то, чем я сейчас занимаюсь, меня никогда не зацепят, а если и зацепят, то ничего не докажут. Самое худшее, что может случиться, это восстанавливать машину за свой счет, но такого еще не было.

— А сейчас почему не угоняешь? — спросила Ирина.

— Раньше мне нечем было дорожить, я не только машины угонял, я еще много чем занимался. Чего мне было бояться? Тюрьмы? Там мой второй дом… который к тому же никогда не конфискуют, ни по какой статье. А сейчас у меня есть ты. Окажусь в тюрьме и тебя потеряю, — Виталий посмотрел ей в глаза и через паузу тихо добавил: — Знаешь, как я этого боюсь.

— Я тоже так боюсь тебя потерять, — с чувством сказала она, кладя свою узкую, теплую и такую родную ладонь на руку Виталия.

— Не бойся, не потеряешь, — пообещал он, гладя ее по руке. — Если бы ты так не просила, я бы и на этот угон никогда не пошел. Я уже давно разрешил нашим мастерам делать машины на абы как, — продолжал объяснять Виталий. — Даже рваные детали распрямляют и залепляют шпатлевкой. Так что кузовные детали я уже не покупаю, да и оптику научились делать. Так что денег хватает.

Виталий, немного помолчав, добавил:

— Да, мне много и не надо. С тобой-то я понял, в чем заключается счастье.

— Я тоже так счастлива с тобой!

Официантка принесла поднос с едой, и пока она расставляла тарелки, они молчали.

— Спасибо, — поблагодарила ее Ирина, когда та закончила сервировать стол.