Сицилийский набат

Глава 2

Палач провел свое детство в небольшом городке в штате Массачусетс и, конечно же, ни черта не понимал в змеиных повадках.

Однако прослужив 12 лет в армии, дважды побывав во Вьетнаме, где джунгли кишат этими тварями, сержант Мак Болан кое в чем начал разбираться.

Единственный и самый надежный способ уничтожить змею, когда та пытается тихонечко пробраться в спальный мешок, — отрубить ей голову.

Отрубить ножом, лопатой, мачете. Можно раздавить ее сапогом. Можно даже выстрелить ей в череп. Но нужно уничтожить именно змеиную голову.

Быть может, это легенда, но Болан как-то слышал, что если голова и мозг змеи останутся невредимыми, то она обязательно выживет и станет еще больше и опасней.

Правда это или сказка — Болан не знал. Но сам он уже немало сделал, чтобы выжить.

Когда веревка порвалась и он начал падать, Мак подумал, что летит навстречу собственной смерти. К счастью, наркотик, который ему ввел доктор, нарушил только глазомер, и падал Болан всего лишь с высоты трех метров. Он слегка подвернул раненую ногу и с трудом мог передвигаться. Отойдя метров на пятьсот, он упал. На большее уже никаких сил не осталось.

«Черт подери, — подумал Болан, — когда нужно, ни за что на свете не дождешься полицейского, зато когда не нужно, он тут как тут...»

Полицейский оказался здоровенным парнем. Рост у Болана был 185 см, вес — 90 кг, а этот парень одной рукой поднял его и прислонил к стене дома на углу Лексингтона и 27-й улицы.

— Ну что? — раздался спокойный голос полицейского. — С того света вернулся?

Болан напряг свою память.

— Диабетик я, — словно оправдываясь, сказал он.

Огромный полицейский наклонился над Боланом и принюхался.

— Да ты вроде и не пьян.

Затем быстрым шагом он направился к телефонной будке. Через несколько минут Болан уже ехал в машине «скорой помощи» в больницу Бельвью.

Санитары вытащили носилки, поставили их на тележку и подкатили Болана к кабинету экстренной хирургии. Как только Болан остался один, он встал и вышел из больницы.

Три раза он останавливался, чтобы передохнуть, пока доплелся до автостоянки, где оставил свой великолепный «мазерати». И тут после небольшой разведки он заметил двух мафиози, которые спокойненько поджидали его.

Секунду-другую Болан выждал, собираясь с силами, и первым пошел в атаку. Он сзади подкрался к мафиози и нанес ему сильнейший удар чуть ниже уха, затем подхватил покачнувшееся тело и уложил его на землю. Обшарив карманы потерявшего сознание мафиози, он нашел короткоствольный 38-миллиметровый револьвер, 12 патронов к нему и 900 баксов в десяти— и двадцатидолларовых купюрах. Все нормально: надо же солдату при случае чем-то рассчитываться за обед или стакан выпитого вина.

Патроны Палач ссыпал в правый карман, деньги сунул в левый. Обтянув куртку недвижимого «солдата», он выстрелил ему в ягодицу.

С противоположной стороны автостоянки послышался чей-то настороженный голос:

— Лу? Лу, что с тобой? Отзовись, Лу!

В ответ Болан что-то процедил сквозь зубы.

— Лу! Ответь же, черт тебя возьми!

И снова Болан выдавил из себя невнятное мычание.

— Лу, где ты?

Болан услышал тяжелые шаги. Прямо на него надвигалась огромная человеческая тень.

— Лу!

— Здесь я, — откликнулся Болан, прикрыв ладонью рот, — помоги мне, я ранен...

Тень побежала прямо к нему.

Болан приготовился, широко расставил ноги и присел. Как только тип приблизился, Болан нанес ему прямо в живот мощнейший удар правой рукой, в которой для большей массы сжимал револьвер. Затем он схватил человека за жирные волосы, резко потянул его голову вниз, подпрыгнул и ударил коленом в лицо. Удар пришелся в нос, который тут же превратился в кровавое месиво. Послышался треск сломанной челюсти. Болан поднял голову мафиози, повторил процедуру и почувствовал, что тип уже без сознания. Выстрел в затылок стал последней точкой в этом эпизоде.

Пришло время передохнуть. Он присел возле двух мафиози, чувствуя себя намного лучше, чем они. Поступил он достаточно гуманно. Грешно было бы с этим не согласиться...

«Боже мой, как же я устал! — подумал Болан. — Схлопотал три пули, нахватался наркотиков, меня ставили к стенке, на „скорой помощи“ отвозили в больницу. Я обегал весь Манхэттен... Если они придут, я... уже не смогу даже защититься... Змея — страх и ужас. Отрубить голову, обезглавить змею...»

Мак сунул в карман пистолет здоровяка, прихватил бумажник и начал осматривать содержимое его карманов, когда со стороны автостоянки до него донесся хруст гравия под чьими-то уверенными ногами.

Глава 3

Болан отбросил бумажник и замер возле «мазерати». Он вытащил трофейный револьвер, и ему показалось, что тот весил тонны полторы. Сжав оружие в руках, он направил его в ту сторону, откуда доносились шаги. Ему очень хотелось, чтобы первый выстрел стал и последним. Палец замер на спусковом крючке. Болан не был уверен, что сможет нажать на спусковой крючок дважды.

Человек на стоянке, должно быть, услышал щелчок взводимой собачки револьвера и замер.

Болан пригнулся, правой рукой сжимая рукоятку револьвера, а левой поддерживая его снизу.

Время, казалось, остановилось.

Пока Палач двигался, он почти не ощущал воздействия снотворного, но теперь, в этой безмолвной темноте, на него снова вдруг начало наваливаться жуткое оцепенение.

Он почувствовал, как дрожат его руки, и, внезапно приходя в себя, едва не нажал на курок.

Болан про себя выругался. Первое правило боя — сколько раз повторял он это молодым новобранцам — не выдавать своей позиции.

Ему казалось, что он потерял целый литр крови. Кровь текла и теперь. Болан почувствовал, как по ноге струилась теплая липкая жидкость. Рана, по всей видимости, опять открылась. Веки стали словно чугунные, глаза закрывались помимо его воли, голова невольно опускалась...

Болан отчаянно боролся с охватывающей его сонливостью. Левой рукой он пошарил на земле и нашел пистолет Лу. Подтянув к себе оружие, Мак разрядил его и, глубоко вздохнув, отбросил пистолет на щебенку, подальше от своего укрытия.

В тот же миг Болан обеими руками поднял свой револьвер, ожидая увидеть вспышку выстрела.

Но вокруг стояла тишина.

Болан ждал.

И наконец услышал тихий смех.

— Неплохо работаешь, сержант, — раздался голос Лео Таррина. — Но меня, парень, этим не возьмешь.

— Сукин ты сын...

— Спокойно, Мак, я иду к тебе. Если ты выстрелишь, я тебя больше знать не знаю.

— Иди.

Болан опустил револьвер, продолжая держать палец на спусковом крючке.

— Ты что, спятил? — начал Таррин. — Зачем ты сбежал из больницы?

— А ты видел когда-нибудь, чтобы загнанный зверь сам бросался в преследующую его свору?

— Ты сошел с ума.

— Возможно.

— Да, на самом деле, Мак, никому бы в голову не пришло искать тебя в больнице. Ты был бы там, как у Бога за пазухой: полиция рядом, тебя ищут всюду, понимаешь, но только не в больнице!

— Да это еще как сказать...

— Что тут говорить!

Болан сонно качнул головой, глаза его закрывались.

— Послушай, а как ты меня нашел? — еле слышно спросил он.

— Тебя видел один приятель, когда ты направлялся в город, — ответил Лео и постучал ногой по колесу «мазерати». — Неужели ты надеялся незаметно проехать через мост на такой шикарной тачке?

— Твой доктор тоже неплох, — с иронией парировал Болан.

— Ты просто невыносим.

— Этот подонок напичкал меня снотворным, хотя я следил за каждым его движением.

— Сто тысяч долларов, сержант, — это немало.

— Кому ты это рассказываешь... И что теперь?

— Возвращайся в больницу.

— Это самоубийство!

— Как знаешь. Можешь топать в зону акулы Каваретто, можешь снять комнату. Можешь просто прогуляться и помочиться кровью. Можешь оставаться здесь и валяться на траве без сознания... А когда Талиферо пришлют сюда своих «солдат» за этими трупами, то, не сомневайся, они прихватят и тебя, как сосунка.