Отпущение грехов

И вот надо же, в каких обстоятельствах повстречался отцу Василию директор пивзавода.

– Ладно, батюшка, будете в области, заходите в Думу, – прервал воспоминания священника Колян. – Коньячком угощу.

Отец Василий хохотнул и одним махом взлетел на успокоившуюся Стрелку.

– Ловлю на слове, – кивнул он, глядя с высоты своего положения на будущего депутата и его бело-розовую, как пряничный ангелочек, подругу. – Коньяк за вами.

Домой отец Василий добрался еще засветло. Олюшка развешивала во дворе белье.

– Нагулялись? – улыбнулась она.

– Вволю! – засмеялся отец Василий, спрыгнул со Стрелки и подошел, чтобы прижать к себе теплое, сдобное, пахнущее молоком и домашним уютом тело супруги.

– Сначала в душ! – свирепо сдвинула Олюшка брови и не выдержала – рассмеялась. – Я скоро вас обоих на порог пускать не буду, потом воняет, как от… – она никак не могла подобрать нужного слова.

– Это запах жизни, – удовлетворенно выдохнул отец Василий и повел Стрелку в конюшню – поить.

Следующие два дня отец Василий только тем и занимался, что ходил по инстанциям. Но это были приятные хлопоты. Впервые за много месяцев священник всерьез принялся решать «земельный вопрос».

Так вышло, что площадка при храме совершенно стихийно стала местом сбора самых активных прихожан. А что здесь творилось в праздники, и пересказать невозможно – толчея, сутолока, гомон… И это при том, что буквально за оградой храма стояли полтора десятка сляпанных из отслуживших свое пластинчатых батарей и ворованного гофрированного железа гаражей. Само собой, документов на землю здесь ни у кого не имелось, и убрать незаконные строения, дабы перенести храмовую ограду на добрый десяток метров и расширить территорию, что называется, сам бог велел.

Конечно же, владельцы гаражей сопротивлялись, но отец Василий переговорил с архитектором, а затем и главой района Медведевым, добился решения об отводе земель и к этому времени «отселил» почти всех самовольных застройщиков. Теперь на свежеприобретенной прихрамовой территории оставались только самые настырные – отец и сын Самохваловы. Мужики ерепенились, грозили набить крановщику морду и вывозить свои ветхие гаражи на окраину города не позволяли. В такой ситуации без помощи если не лично начальника местной милиции Скобцова, то по меньшей мере участкового было не обойтись.

На этом этапе все и застряло. Скобцов бегал от священника, категорически не желая ввязываться в это скандальное и неблагодарное дело, а Медведев только разводил руками.

– Мое решение у вас на руках, отец Василий, – говорил он. – А остальное – ваша забота. У меня вон выборы идут, некогда вашими гаражами заниматься… Не приведи бог, этот Щеглов в областную Думу пройдет, губернатор семь шкур снимет, мало никому не покажется!

Так все и шло. Утром служба, в обед – администрация, затем очередная «игра в прятки» с начальником усть-кудеярской милиции, затем часик легкой дремы перед телевизором, где как раз сообщалось о прорыве господина Щеглова в областную Думу, и снова служба – на этот раз вечерняя.

А потом наступил этот день.

Как всегда после утрени, отец Василий заглянул в приемную главы районной администрации, и уже по глазам секретарши понял: случилось нечто.

– Вы к Николаю Ивановичу? – хлопнула покрасневшими веками секретарша и шмыгнула носом. – Проходите, а то он в область уезжает, можете потом не застать.

– Спасибо, Наталья Серафимовна, – удивленно кивнул в ответ на столь необъяснимую покладистость священник и не преминул воспользоваться предложением.

Николай Иванович сидел в полном одиночестве, без галстука и смотрел по телевизору футбольный матч.

Сколько священник помнил, этот телевизор включали дважды, и то лишь по самым серьезным поводам. Матч таким поводом быть не мог. Он кашлянул и подошел ближе.

– Николай Иванович, – позвал он. – Я к вам…

Медведев нехотя оторвался от экрана и почесал подбородок.

– Уже не ко мне, батюшка, – с каким-то деревянным, неживым спокойствием произнес он. – Я здесь больше не работаю.

– То есть?

– Все вопросы – к моему преемнику, господину Щеглову…

Отец Василий захлопал веками не хуже той секретарши.

– Чего-о?!

– Того. Сняли меня, батюшка, сняли…

– А при чем здесь Щеглов?

– Губернатор назначил.

Священник сообразил, что это не сон и не галлюцинация. Медведев был реальный, осязаемый и явно отвечал за свои слова.

– Зачем? – прошептал он. – Зачем губернатору это надо?

– Без комментариев, батюшка, без комментариев… Будете футбол смотреть? Интересный матч…

– Спасибо, некогда, – растерянно отказался священник и вывалился за дверь.

К вечеру новость захватила весь городок. И понятно, что мнения разделились и каждый оценивал происшедшие административные передвижки по-своему.

– И правильно, что Медведева сняли! – надрывались одни. – Во как все натерпелись от этого самодура! Что ни попросишь, все не положено! А дочкам своим уже третий коттедж достраивает, и не где-нибудь, а в областном центре, в самом престижном районе!

– Ду-у-рак ты! Прости, господи… – парировали другие. – Медведева, видите ли, сняли! Чему радуешься? Думаешь, этот новый, будет за нас ж… драть? Ага! Щ-щас! Разбежался!

– Парфена убили; думали, вздохнем, – вспоминали былого предводителя местных бандитов третьи. – Так нам теперь этого козла подсунули, да еще на самый верх! Снова придется за каждый шаг свои кровные отстегивать… – То, что Щеглов имеет какое-то отношение к братве, секретом ни для кого не являлось.

Начальники отделов и служб ходили как в воду опущенные. И одно дело, что Щеглов, судя по всей его предыдущей биографии, – дурак; не в том беда – ходили они и под дураками, годами ходили, и никто от этого не помер… Положа руку на сердце, и Медведева светочем разума не назовешь, а ничего, работали.

Главная беда была в том, что Щеглов – чужак. Этот недоучившийся пивовар не имел ни малейшего представления о том, как работает тяжелая и сверхсложная государственная машина. И что могло заставить губернатора назначить в район столь откровенно неподготовленного человека, человека из другого мира, просто человека иной судьбы, никто объяснить не брался.

И только старинный друг священника, главврач районной больницы Константин Иванович, немного прояснил отцу Василию общую ситуацию.

– О-о, Мишаня! – назвал он священника мирским именем. – Губернатор знает, что делает. Щеглов – мужик хоть и недалекий, но энергичный. И главное, почти неуправляемый. Пустишь на самотек, через полгодика целую фракцию вокруг себя сколотит. Ты, Мишаня, сам рассуди, на фига губернатору лишние хлопоты? Да еще в такой ответственный исторический момент…

– А в районе, значит, пивовара иметь – это, по-твоему, не хлопоты? – поднял брови священник.

– Это ненадолго, – усмехнулся мудрый Константин Иванович. – До первого ЧП. Помяни мое слово. Это в Думе Щеглов неприкосновенен. А здесь ему стоит один раз облажаться, и попросят как миленького. Честно говоря, я даже не понимаю, как это Щеглов на такое подписался.

– А Усть-Кудеяр-то при чем, Костя? – покачал головой отец Василий. – Мы-то в чем провинились, чтобы день и ночь какого-нибудь ЧП ждать?

Главврач лишь печально улыбнулся.

Но ни тот, ни другой не знали, сколь мало времени потребуется, чтобы предреченное главным врачом районной больницы ЧП случилось.

Отец Василий вышел из Костиного кабинета, оглядел уже начавшее приобретать фиолетовый сумеречный цвет небо, с наслаждением вдохнул прохладный весенний воздух, медленным, прогулочным шагом продефилировал сквозь больничный парк и, вопреки обыкновению, решил пройти к своему дому через центр.