Короли улиц

Сразу за Вечером орудовал гирьками на коротких цепях низкий приземистый коротышка по кличке Сосед. Короткие руки он компенсировал цепями, на которых болтались гирьки. Он бил ими одновременно, и если противник успевал прикрыться от одной, то тут же получал по голове другой. Речники пытались разорвать оборону южных и пробиться в середину их «свиньи». Но те стояли насмерть, понемногу сокращая численный перевес. Соседа в конце концов выдернули из строя крюком, напоминающим те, на которые насаживают туши. Только эти были намного длиннее. Сделал это крепкий высокий парень. Сосед не смог достать его своими гирьками, а в следующий момент один из крюков речника зацепил его за шею и выдернул из «свиньи», а второй два раза очень быстро ударил его по голове. И Сосед поплыл. А тип с крючьями нацелился на Вечера. «Кранты», — подумал тот. Его оружие здесь было бессильно, но в это время что-то мелькнуло справа от него, и эбонитовая палка Узбека, на мгновение опережая крюки, ударила их владельца точно в глаз. Речника согнуло от боли. Вечер по всем правилам фехтования быстро выдвинулся вперед и, добив его ударом полоски по темечку, метнулся назад, в строй. Узбек двумя молниеносными выпадами шеста прикрыл его от боковых ударов речников. Сеча крепчала. Короткие выкрики, мат и стук железа о железо заглушали стоны тех, кто ползал в ногах, не в состоянии подняться. Речники как саранча набрасывались на «свинью» югов, но те не размыкали строя и отбрасывали их назад. Кто-то должен был в конце концов дрогнуть и побежать. Вечер уже чувствовал первую усталость. Ему разбили костяшки на пальцах, от удара вскользь горело ухо и ныло разбитое колено.

Потом впереди раздалась команда Чепера:

— В шеренгу!

И юги, жутко заревев, стали разворачиваться. Теперь оружие близкого боя не очень годилось. Но зато Узбек и с ним еще несколько человек, получив оперативный простор, заработали своими шестами, дробя кости речникам. В один миг югов как будто стало на порядок больше — в драку со свежими силами влились те, кто стоял в середине свиньи и почти не участвовал в побоище. Какое-то время речники еще держались, а потом, дрогнув, попятился сначала их левый край, потом середина. А через пару минут они побежали всем скопом. Их догоняли и безжалостно добивали, стараясь если не убить, то хотя бы изувечить, чтобы надолго, а лучше навсегда вывести из строя.

Вечер вместе с остальными преследовал побежавшего врага. Он догнал парня в красной рубашке и рубанул его по плечу полоской. Парень взвыл, но не остановился. Вечер вторым ударом переломал ему руку у самого плеча. Полоска рубила как сабля. Не останавливаясь, он побежал дальше. Впереди были еще жертвы, а этого стопчут другие, те, кто бежит следом. Потом он нагнал еще одного, в кожаной безрукавке, тот, убегая, припадал на левую ногу. Почувствовав его, речник повернул голову и в полуобороте, не прекращая бежать, замахнулся бейсбольной битой, собираясь смахнуть ею тонкую фигуру Вечера, но тот взял чуть левей и, пригнувшись, обошел его со спины, на ходу рубанув полоской по ребрам. Удар получился отменным. Вечер использовал прием, которому научился по записям на кассете.

Речники ныряли в переулки и рассыпались по ним как тараканы. Вечер продолжал бежать за одним из них — рослым парнем старше его, с длинным обрезком трубы в руках. Но Вечер был легче и тренированней и постепенно догонял свою жертву. Возле одного из домов с невысоким штакетником речник оглянулся. Увидев, что за ним бежит только один человек, он остановился. Преследователь не показался ему тем, от кого следует бежать. Вечер тоже сбросил ход. Он понимал, что речник не собирается становиться жертвой и готов дать бой, а потому следовало перевести дух.

Они медленно сближались. Речник смотрел на Вечера с некоторым удивлением. Он ожидал, что этот хиляк, увидев, что остался один, побежит прочь, но тот почему-то не делал этого и даже не остановился, а, наоборот, приближался. Он бы раздавил его как клопа, одним щелчком, но у этого сопляка была в руках железяка. Речник напал первым, решив не затягивать дело. Он быстро приблизился к Вечеру и ударил трубой, сверху вниз, наискосок. Вечер сделал быстрый шаг ему навстречу, одновременно с этим выкинул полоску вертикально вверх, держа ее обеими руками. Труба ударила об нее чуть ли не своим основанием. Но все равно удар был сильным, и Вечера даже шатнуло в сторону. Используя этот импульс, он мгновенно развернулся через левое плечо, метя речнику в голову, но тот успел присесть, и полоска только чиркнула его по макушке. Но все равно это было чувствительно.

Речник сморщился от боли, с удивлением глядя на Вечера. Он не ожидал такого финта от этого шкета, поэтому теперь действовал осторожнее. Труба у него была длинней, чем оловянная полоска, да и руки тоже, и он попытался издалека достать противника колющим ударом. Но Вечер движением обеих кистей очертил полоской в воздухе небольшую окружность и отбил трубу, а затем сам бросился в атаку, рубя вертикально, сверху вниз. Парень едва успел отскочить, и в его глазах Вечер заметил некоторую растерянность, но далеко еще не страх. Потом речник, подбадривая самого себя криком «Задавлю!», снова бросился на Вечера. Удар, еще удар, — речник, орудуя трубой, держался теперь на длинной дистанции, чтобы Вечер не смог его достать. Затем прямой выпад, на сей раз в лицо. Вечер просто убрал голову, и труба, проткнув воздух в сантиметре от правого его уха, ушла на полметра вперед. А в следующий момент, воспользовавшись мгновением, на которое дистанция между ним и речником сократилась, он с размаха, с оттягом ударил полоской по пальцам противника, сжимающим трубу. Речник от боли выронил свое оружие и присел, зажав руки между ног. Вечер не дал ему возможности прийти в себя. Двумя следующими ударами он сломал врагу челюсть и руку, и речник потерял сознание.

Вечер колебался, раздумывая, добавить ли ему еще, или будет довольно и этого, когда рядом раздался вой милицейской сирены.

Вечер, не долго думая, перемахнул через ближайший штакетник, с хрустом упал в высокие, с его рост, кусты малины и пополз, обдирая руки о колючие ветки. Выбравшись из малинника на дорожку, он встал, отряхнул штаны фирмы «Джокер» — сто двадцать евро без налога, выпрямился и неожиданно наткнулся на взгляд глубоких огромных глаз фиолетового цвета. Прямо перед ним стояла дочерна загорелая, хрупкая особа лет пятнадцати, одетая в джинсовые шортики и безрукавку, а рядом с ней сидел огромный кавказец рыжей с черным масти и с почти человеческими глазами. Собака весила, как минимум, раза в три больше хозяйки.

«Такой с лету сожрет, и никакая полоска не поможет», — мелькнуло в голове Вечера, и он подобрался, сжимая в руке свое оружие, которое против такого зверя было совершенно бесполезно.

— Если Шериф бросится, тебя уже ничто не спасет, — заявила девчонка и, окинув Вечера взглядом своих удивительных глаз, добавила: — А вообще, ты смелый. Я все видела.

— Что видела? — угрюмо спросил Вечер.

— Как ты дрался.

— Да? — криво улыбнулся Вечер, думая о том, что свидетели в таких делах совершенно ни к чему.

— Милиция уже уехала, — произнесла девчонка. — Можешь идти.

Вечер кивнул и повернулся к забору.

— Вообще-то, мы пользуемся калиткой, — произнесла девчонка, и Вечер, неожиданно почувствовав неловкость, вдруг разозлился. «Какого черта!» — подумал он.

Девчонка с насмешкой смотрела на него, потом сказала:

— Иди за мной. Как тебя зовут? — неожиданно спросила она, когда он выходил через калитку на улицу.

— Вечер, — машинально ответил он.

— Как?! — удивленно переспросила она. — Вечер? Но вечер это… это то, что сейчас, — она обвела рукой пространство вокруг себя. — Кто так тебя назвал, родители?

— Как меня назвали родители, я не знаю, меня так назвал Чепер.

— А это еще кто? Ну и имена у вас, — девчонка удивленно покачала головой. — Вы странные, я таких еще не встречала.

— Мы свободные, — затворяя калитку, сказал Вечер.