До наступления темноты

Внутри тайника, в стосемидесятилитровой бочке из-под машинного масла, лежала черная спортивная сумка, содержавшая все необходимое снайперу и никаких признаков контакта со мной не имевшая – ни отпечатков пальцев, ни какого-либо материала для генетического анализа. Облачившись в химзащитный костюм, я столько раз все прочистил и протер, что оставалось лишь дивиться стойкости покрывавшей стволы защитной краски.

Запаковавшись в непромокаемый плащ, я под моросящим дождем лежал в папоротниковых зарослях и ждал появления Снайпера Два. Я знал, что все трое будут при подходе к тайникам проявлять крайнюю осторожность, проверят и перепроверят отсутствие слежки или западни. Поэтому я устроился на некотором расстоянии от тайника, вооружившись «никоном» с мощным телеобъективом.

Я ждал, ежась от стекавшей по шее воды, и в конце концов, всего через тридцать скучнейших часов, Снайпер Два появился. Спасибо и на том, что он сделал это днем. Я смотрел, как фигура в капюшоне осторожно, как кошка, ходит, озираясь, вокруг свалки ржавых сельскохозяйственных машин и бочек из-под масла. Потертые синие джинсы, бурые кроссовки, бежевый дождевик. Я даже бирку различил на левом нагрудном кармане: «Л. Л. Бин». Не помню, чтобы когда-нибудь встречал эти магазины за пределами США.

Чего я точно не встречал за пределами США, так это женщин-снайперов. Ей было, вероятно, немного за тридцать: худощавая, среднего роста шатенка. Добравшись до бочек, она тщательно проверила нужную ей, убедилась, что та не заминирована, и вытащила сумку. Затем повернулась лицом ко мне и перекинула сумку через плечо. Я нажал спуск, камера зажужжала. Через несколько секунд женщина исчезла среди деревьев.

Я все еще смотрел на лампочки, ожидая сигналов Первого и Третьего. В небе пророкотал вертолет, летевший вдоль северного берега реки. На какой-то миг мне почудилось, что с вертолета обнаружили взрывное устройство, которое я прошлой ночью установил на крыше отеля «Королевская конная гвардия». Отель стоял за зданием Министерства обороны, на другом берегу реки, немного вправо от меня. Флаги трех родов войск, развевающиеся на крыше министерства, напомнили мне о необходимости проверить, как обстоит дело с ветром. Не выпуская из поля зрения лампочки, я глянул на реку.

В городе ветер может дуть в самых разных направлениях – все зависит от домов, которые ему приходится огибать. По временам улицы обращаются в аэродинамические трубы, изменяя направление ветра и мгновенно усиливая его. Ветер может даже дуть по кругу. Поэтому снайперам необходимы индикаторы ветра, позволяющие скорректировать прицелы. Особенно полезны флаги. А их тут было больше, чем на саммите ООН. Снайперы знали, куда глядеть, поскольку я обозначил все, что могло бы им помочь, на помещенных в тайники картах. На уровне реки ветер был в самый раз, всего только легкий намек на бриз.

Я оглядел террасу, прижав один глаз к окуляру бинокля, другим же неотрывно следя за лампочками. Обслуживающий персонал втекал в шатры и вытекал наружу, расставляя по столам пепельницы и закуски.

По крайней мере, погода на нашей стороне. Если бы пришлось стрелять через окно одного из шатров, это бы сильно осложнило задачу.

Позиции снайперов находились на моем берегу реки, на территории больницы Св. Фомы. Три позиции с разными углами прицела, то есть три шанса поразить мишень. Снайперы увидят свои огневые позиции в первый и последний раз в жизни. Сразу после выстрела они разъедутся на поездах компании «Евростар», уходящих с вокзала Ватерлоо, до которого отсюда десять минут ходьбы, – кто в Париж, кто в Лилль, кто в Брюссель.

Я задумался о Снайпере Два. Ей предстояло осторожно пробраться на позицию, предварительно убедившись, что путь свободен, – примерно так же, как она делала, подбираясь к тайнику и, вероятно, используя маскировку. Парик, плащ, темные очки меняют облик человека куда сильнее, чем принято думать, и, даже если сотрудники Специальной службы потратят сотни часов, изучая пленки, отснятые больничной службой безопасности и камерами слежения за основными магистралями, они все равно ничего не обнаружат.

Натянув хирургические перчатки, она полученным от меня ключом открыла нужную дверь, вошла, закрыла ее за собой и загнала между дверью и полом два резиновых клина, которые не позволят никому ворваться к ней снаружи. Потом облачилась в купленный в «Би-энд-Кью» рабочий костюм, подобие комбинезона, закрывающего голову и ступни. Крайне важно не оставить никаких следов ни в помещении, ни на оружии и снаряжении, которые ей придется бросить на месте. На них не должно быть волокон ее одежды, ничего, что позволило бы составить о ней хоть какое-то представление. Рот ее закрыт защитной повязкой, которая не позволяет попасть на оружие даже микроскопическим капелькам слюны.

Помимо прочего, комбинезон и перчатки защитят ее одежду и кожу. Иначе, если ее задержат сразу после выстрела, на одежде и руках могут обнаружиться пороховые следы. Я и сам был в хирургических перчатках, но для меня это было всего лишь обычной мерой предосторожности. Я не собирался оставлять следов, ничего, способного навлечь на меня подозрения.

В укрытии она отодвинула от окна стол, прикрепила к потолку сетчатую завесу, расправила ее, так чтобы та опустилась до пола. Затем закрепила у себя за спиной кусок светонепроницаемой черной ткани, так чтобы и та свисала до самого пола. Такое сочетание создает иллюзию погруженной во мглу комнаты. Если кто-нибудь и заглянет в окно, он нипочем не увидит наставленного на него дула винтовки.

Минут через пятнадцать после появления на месте Снайпер Два уже сидела во вращающемся кресле у стола. Собранная винтовка стояла на столе, опираясь на двуногу. Винтовки снабжены глушителем. Пуле он преодолеть сверхзвуковой барьер не мешает, что не страшно, поскольку порождаемый этим звук раздастся достаточно далеко от места выстрела, зато ни персонал больницы, ни туристы на набережной стрельбы не услышат.

Окно ей пришлось открыть. Стрельба через стекло может и туристов насторожить, и сказаться на точности.

На столе у нее, как и у меня, стоит закрепленный на треноге бинокль, а рядом – пластмассовая коробка для завтрака. Ее волшебная шкатулка световыми индикаторами не оборудована – только антенной, проводом с наушниками и кнопкой.

Послав мне сигнал готовности, она приготовилась ждать. Если какой-нибудь дурак из больничной службы безопасности проявит излишнее усердие и попытается закрыть ее окно, женщина, одетая на манер инопланетянина из «Секретных материалов», будет последним, что он увидит в жизни.

Как только кто-то из снайперов получит хороший обзор мишени и уверится, что может поразить ее, он нажмет кнопку и будет удерживать ее нажатой. Соответствующая лампочка загорится на моем столе и будет гореть все то время, в течение которого снайпер сохраняет возможность выстрелить. Потеряв мишень, он отпустит кнопку, и лампочка погаснет.

Решив, что пора стрелять, я трижды, с секундным интервалом, нажму кнопку. Первое нажатие укажет снайперу или снайперам, что следует задержать дыхание, дабы непроизвольным движением не сбить прицел. Второе – что следует начать мягко нажимать на спусковой крючок, так чтобы винтовка в момент выстрела не дернулась. Одновременно со вторым нажатием я приведу в действие взрывное устройство. После третьего нажатия снайпер произведет выстрел. Взрыв не только заглушит звук выстрела, но и привлечет общее внимание к северному берегу, что позволит нам всем уйти.

Ни один из снайперов не будет знать, стреляют ли другие. Услышав в наушниках троекратный сигнал, каждый поймет, что выбор сделан. Если кто-то из них потеряет цель, он, соответственно, и стрелять не станет.

После взрыва, независимо от того, выстрелил он или нет, каждый должен будет покинуть свою позицию – снять комбинезон и осторожно скрыться, унося всю одежду в сумке. Прочее снаряжение, в том числе и винтовки, рано или поздно обнаружит полиция, но это не имеет значения, поскольку снайперы получили ее в стерильном состоянии, а каждый из них достаточно профессионален, чтобы в таком же состоянии ее и оставить.