День Луны

стя. Пуля попала ему прямо в живот, и он умирал медленно, ненавидя весь мир. Распахнув большие глаза, рядом лежал убитый Всеволд. На поляне сидел Седой, державший на руках Карину. Она по-прежнему улыбалась. Улыбалась после смерти. Чуть в стороне сидел Савельев. Он был дважды ранен и теперь истекал кровью. Рядом с ним сидел Виктор. Он был без оружия и почему-то все время дрожал. А над ним стоял второй пилот испанского самолета с пистолетом в руках и что-то ему выговаривал.

Абуладзе подошел к Седому. Тот по-прежнему смотрел на убитую женщину. Полковник подошел ближе. Глаза ее не были закрыты, и казалось, она улыбается Седому.

— Володя, — сказал Абуладзе, — спасибо тебе.

Седой не ответил. Абуладзе подошел к убитому Переде и достал его паспорт. Там были отмечены все зарубежные поездки погибшего испанца. Два раза в Россию, в Болгарию, Германию, еще два раза в Либерию и Гвинею. Абуладзе прошел еще дальше и, наклонившись, вытащил паспорт Майского. Несколько раз был в Испании, отдыхал в Болгарии, ездил в Германию. Он положил оба паспорта в карман. Посмотрел на Седого.

— Теперь я знаю имя генерала, который все это организовал, — сказал полковник.

— Третья капсула у него, — кивнул Седой.

Он выпрямился, и в этот момент прозвучал выстрел. Питер Бустен стрелял прямо в упор. Он хорошо умел стрелять, этот наемник, который успел спрятаться, во время перестрелки и теперь верно оценил, что самый опасный из оставшихся в живых — Седой. Он выходил из-за деревьев, уже уверенный, что все будет в порядке. Савельев сидел весь окровавленный, а Абуладзе уже выбросил свой пистолет. Бустен подходил, уверенный в своих силах, когда раздался выстрел. Прямо в голову. Второй пилот испанского самолета не промахнулся. В молодости он был неплохим стрелком и даже собирался участвовать в Олимпийских играх.

Полковник наклонился над бывшим старшим лейтенантом Хромовым.

— Как же так? — участливо сказал он. — Эх, Володя, Володя!

— Как говорил Конфуций… — сказал через силу Хромов, кровь уже шла у него изо рта, — за добро нужно… добром, а за зло… — И он упал на траву рядом с Кариной. И тогда Абуладзе сел на землю и запел. Он пел какую-то грустную и заунывную песню, совсем не похожую на веселые задорные песни грузинских застолий. А может, он так плакал. И собравшиеся вокруг испанцы не понимали, почему плачет или поет этот седой полный мужчина, который оказался победителем в этой неравной схватке и теперь оплакивает всех погибших.

А еще через три часа над ними начали кружиться вертолеты американских ВВС, уже узнавших о случившейся трагедии.

На следующий день

Абуладзе терпеливо ждал в приемной. Наконец миловидная секретарша вышла, предложив ему войти в кабинет генерала. Он встал и, чуть сутулясь, боком прошел в роскошный кабинет генерала.

— Здравствуйте, — встал генерал, — садитесь сюда. Вы у нас теперь герой. — Он протянул руку полковнику. Но рука так и осталась протянутой. Абуладзе сделал вид, что не заметил ее. Генерал опустил руку. Сел в свое кресло.

— Что