Золотой иероглиф (СИ)

Нет, конечно, подобные отдыхаловки изредка очень даже хороши; иногда полезно на какое-то время забыть, что тебя окружают взрослые и скучные люди (каким являешься и ты сам), делающие карьеру, зарабатывающие деньги и в суматохе будней пребывающие в уверенности, что на такой отдых уже никогда не найдется ни времени, ни сил…

Мне будет долго помниться этот пикник: голые тела, валяющиеся на песке недалеко от берега; восторженные вопли мужчин и женский визг; Ира, с буханьем прыгающая в воду с плеч Игоря; Таня и Лена, затеявшие соревнование, кто больше сможет выпить не отрываясь, вина из горлышка, и с хохотом проливающие кисло-сладкий напиток на ничем не прикрытые груди…

Так что ничего удивительного не было в том, что то одна, то другая парочка, прихватив плед, куда-то удалялась, а по возвращении бежала в воду, после чего, на берегу, с урчанием припадала к очередной бутылке мелкоградусного напитка. Потом — по новой… Когда на берегу не осталось никого, сбегали в лес и мы с Татьяной, а когда вернулись, то увидели, что веселью пришел конец: лодка с мотором непонятным образом отвязалась, и теперь свисающий с дерева трос печально мок в реке.

Очарование легкого греха, витающего над островом, исчезло. На берегу стояли шесть озадаченных и к тому же голых мужчин и женщин, которые не сразу, но довольно скоро все же поняли, что произошло неладное. Как-то уж очень быстро мы оделись, поспешно впрыгивая в шорты и брюки, напяливая футболки и застегивая рубашки. И все прятали друг от друга глаза; казалось, исчезновение лодки послужило своеобразным терминатором между тем воздушно-хмельным настроением, что витало в компании раньше, и появившимся состоянием растерянности из-за утери контроля над ситуацией. Словно бы поэтому резко изменились критерии приличности.

Несмотря на то, что хозяином лодки был Игорь, все смотрели на меня. Я подошел к дереву и подергал за капроновую веревку. Тут развязаться само по себе не могло — я сделал две морские удавки, даже теоретически неспособные к самопроизвольному распутыванию.

— Морской узел, — сказал я как бы в оправдание. — Это привязал я. Надо было проверить и узел на лодке, но мне и в голову не пришло, что он сможет распутаться.

Я выбрал трос из воды. Да, похоже, просто развязался узел: конец веревки характерно изгибался, даже пребывание в воде не сгладило деформации, вызванной невесть когда наложенным на трос узлом. Странно, когда я гонял по воде, изображая камикадзе, мне казалось, что и этот узел тоже вполне надежный — такие вещи бывший отличник по такелажной практике должен отмечать автоматически… Похоже, я себя, пусть немного, но реабилитировал. Правда, сидевший где-то в закоулках моего сознания немного карикатурный образ самурая ухмылялся ехидно, показывая голое пузо.

И вдруг я увидел нечто, заставившее меня крепко задуматься…

— Эта веревка всегда, сколько я помню, была привязанной к носу, — сказал Игорь. — Кто ж знал, что так получится…

— А может, лодка еще не успела далеко уплыть? — спросила Таня.

Я сорвался с места и помчался по берегу в сторону ухвостья острова. Но надежда оказалась напрасной: если едва заметное пятнышко на водной глади и было уплывшей «Тюменью», то гнаться за ним вплавь — дело более чем бессмысленное. Течение, хоть и слабое, но еще совпадающее с направлением ветра, унесло лодку уже больше, чем на полкилометра в сторону плотины. Проклятье! Еще минут двадцать назад я запросто бы ее догнал, а сейчас…

Я вернулся и доложил обстановку.

Игорь и Лена взялись за мобильники, но тщетно: оба аппарата были вне зоны действия, как и вчера.

— Так, но возвращаться все равно надо, — произнес Саша. — Плавать кто-нибудь умеет? Надо, чтобы кто-то доплыл до берега и нашел там моторку… Времени еще порядочно, может быть, даже успеем и твою лодку догнать.

Н-да. Во время нашего дуракаваляния в воде и около нее как-то сразу выяснилось, что плавать умели, в общем-то, все, но при этом весьма слабо. Во всяком случае о том, чтобы переплыть кому-нибудь из нас треть ширины Обского водохранилища, и речи быть не могло… Даже я, хоть и работал на судах, но, оказываясь в воде, когда глубина превышала пусть даже два метра, чувствовал себя куда менее уверенно, нежели спортсмен-разрядник… Километр мне не проплыть, это сто процентов. Вот если бы спасательный жилет или, к примеру, пустая канистра… тогда я, пожалуй, рискнул бы…

Но об этом я промолчал. И вовсе не потому, что ни жилета, ни канистры не оказалось на острове.

Я закурил сигаретку и, поскольку компания явно хотела видеть во мне лидера, скомандовал:

— Давайте сворачиваться. Будем перебираться на другую сторону острова, чтоб оказаться в прямой видимости у поселка. Разведем костер, может быть, кто и заметит. Теплоход, катер или лодка близко пройдет — покричим.

— И что толку? — спросил Саша. — Увидят костер, ну и решат, что просто отдыхает кто-то. А речники, даже если и пройдут рядом, подумают, что толпа дурака валяет…

— Но это пока единственно разумный выход, — вмешался Игорь. — Вдруг повезет. Соседи мои, у кого я горючку и масло брал, вспомнят, что мы мотор заводили, вдруг сообразят, что дело-то неладное…

Женщины промолчали. Они, понимая, что дебаты сейчас не к месту, уже связывали пледы в узлы и кидали туда остатки нашей провизии. А осталось всего ничего: пять бутылок пива, одна — вина, пара коробок паштета… У курящих имелись сигареты и зажигалки, да еще у меня был нож и, вроде бы, у Игоря. Впрочем, нож я незаметно бросил на песок, чтобы дать себе повод вернуться сюда, если что…

Мы двинулись напролом через колючую чащу. Остров был покрыт не очень высокой, но густой растительностью, кишащей насекомыми и, когда мы вышли на берег, откуда виднелся поселок, все оказались здорово искусанными и исцарапанными, а за нами тянулся целый рой разнокалиберных кровососов.

— Надо было идти вокруг, — проворчала Ира, с брезгливым выражением отмахиваясь от настырного слепня. Взвизгнула Лена, хлестко ударив себя по ляжке. Таня остервенело чесала локти.

Никто больше ничего не сказал. Мы выгрузились на новом месте. Берег здесь был куда менее уютным, чем тот, да и вообще — день уже не казался таким ярким и солнечным. Впрочем, дело шло к вечеру… Одно радовало — на острове, отрезанном от леса широкой полосой воды, не должно оказаться комаров, а хуже этого ничего не могло быть с наступлением сумерек.

— Трос забыли, — сказал я. — Пойду заберу. — Но о своем ножике я решил промолчать — обстоятельства и без того складывались удачно.

— Шел бы ты вокруг, — вслед мне крикнула Таня. — Сожрут же тебя…

Пусть жрут…

Я почти бегом выскочил на место, где недавно стояла наша лодка и присел на корточки.

В том месте, где мокрый песок заплеска переходил в относительно сухой грунт, я обнаружил след. След босой ноги. И он по-прежнему находился здесь.

Отпечатки на постоянно влажном заплеске сохраняются лишь считанные минуты. О том, кто именно проходил здесь около получаса назад, шлепая по самой границе воды и земли, теперь вряд ли мог сказать даже лучший следопыт из племени команчей. Но кто-то все же здесь был, и оставил след.

Злой дух, севший на мель на морском ветру…

Я попробовал приложить свою ногу к этому следу. К сожалению, отпечатки пальцев уже размылись, и мне трудно оказалось определить размер ноги побывавшего здесь человека; мужчина то был, или женщина — теперь одному богу известно.

Зато хорошо понял я одно: кто бы здесь ни был, он упирался ногой в берег, стоя лицом к воде, так как его пятка вдавилась в грунт весьма глубоко.

Потому что этот человек изо всех сил отталкивал от берега лодку.

Глава VIII

Молча и деловито мы начали готовить большой костер. Среди нас уныние. Может быть, робинзонада поблизости от цивилизации и романтичное занятие, но день уже шел к завершению, до автобуса в город оставалось всего три часа, а завтра — понедельник, день тяжелый. Игоря, как генерального, наверняка мучили именно эти мысли: в офисе завтра окажутся только Такэути и секретарша Юля (вечером — по совместительству уборщица), в цехе — работяги и мастер Гоша, чью страсть к выпивке в рабочее время удавалось сдерживать лишь нашему технологу Сашке… Ладно, один день фирма еще сможет проработать по инерции, но послезавтра уже начнется тихий бедлам… Иру, надо полагать, перспектива жизни на этом острове лично беспокоит меньше — она не работает, детей у Сорокиных нет… Ленка — свободная художница. Всем остальным несладко… Но мне в плане работы по фиг — все равно в понедельник я собирался огорошить Игоря своим уходом.