Закон волка

Я выдернул травинку и провел ею по щеке Анны. Она, не открывая глаз, тихо спросила:

— Где мы?

— На Роман-Коше.

— Не хочу Роман-Коша, — ответила Анна, поворачиваясь на бок и поджимая ноги, как делают во сне дети. — Расскажи лучше про точку.

— Про какую точку? — не понял я.

— Про ту, о какой ты вчера начал говорить. Я провел по ее лицу ладонью. Она прижала ее сверху своей.

— Я люблю тебя, — сказал я.

Анна дышала тихо, ровно и глубоко. Казалось, она опять уснула.

— И прошу тебя стать моей женой… Теперь-то Анна открыла глаза, внимательно посмотрела на меня и отрицательно покачала головой. В ее волосы вплелись несколько травинок и похожие на блестки короткие иголки можжевельника.

— Нет. Дудки! Мне нужен нормальный муж, а не частный детектив, на которого охотится весь преступный мир Крыма.

— Но я же сам сказал, что пора ставить точку, — начал оправдываться я.

— Большую-пребольшую? — не поверила Анна, встала, потянулась и зажмурилась, как сытая и выспавшаяся кошка, хотя мы были голодны и тем более не выспались.

— Да.

— Жирную-прежирную?.. Надо подумать.

— Даю минуту, — сказал я и засек время по часам.

— Минуту?! — воскликнула Анна. — Я несколько лет ждала, когда ты насытишься своими психическими приключениями, а сам даешь мне всего минуту? Даже и не мечтай!

— Ну что ж, — сказал я со скрытой угрозой в голосе и негромко зарычал. — Тогда я вырву у тебя согласие силой!

Анна не успела позвать на помощь мамочку, как я повалил ее в траву и накрыл сверху собой. Анна дралась как дьявол. Она здорово исцарапала мне руки до локтей, искусала губы и изрядно оттянула правое ухо.

— Ну что? — сказал я, когда немного отдышался. — Сдаешься?

— Ни за что! — мужественно ответила Анна из-под меня, сдувая со лба челку.

— Ну ладно! — пригрозил я, и мы снова покатились по траве. В эту минуту неожиданно грянул гром, и на нас низверглись потоки воды. Дождь быстро охладил наши разгоряченные тела, мы отпустили друг друга, раскинули руки, глядя в молочную бесконечность, и стали ловить капли ртами. Одежда моментально потемнела от влаги, тяжелые капли с треском разбивались о грудь, словно о сырой бетон. Вокруг нас зашумели ручьи, устремляясь между камней вниз.

Дождь закончился столь же внезапно, как и начался. Слой облаков над нами быстро прохудился, из образовавшегося окна брызнул солнечный свет. Через считанные минуты от нашей одежды повалил пар.

Мы босиком и в обнимку шли по альпийскому лугу неизвестно куда. Размягченная от влаги трава пружинила под нашими ногами, словно мы шли по огромному батуту.

— Я только найду Лешика, — говорил я Анне, — и на этом ставлю точку.

Анна вздыхала и отвечала:

— Так я и знала. Нет, ты никогда не поставишь точку. Ты найдешь Лешика, потом тебе понадобится разыскать какого-нибудь Вошика, потом Дерьмошика, потом еще кого-нибудь… Так будет продолжаться до бесконечности. А кончится все тем, что тебя убьют в собственном подъезде и я останусь вдовой.

Я обнимал ее за плечи и ласково шептал на ухо:

— Нет, этого не будет! Я везучий, у меня очень влиятельный ангел-хранитель. Он с Господом Богом на «ты». Он не допустит…

— Болтун, — тем же грустным тоном отвечала Анна.

Так мы брели до обеда, спустились на северный склон Роман-Коша и по нему дошли почти до Ангарского перевала. Едва Анна подняла руку, первый встречный троллейбус, идущий в Симферополь, остановился рядом с нами. Мы с наслаждением развалились на заднем сиденье, вытянув гудящие ноги, и опять вернулись к трудной теме. Анна первой начала этот разговор:

— Эти «барсуки» загребают деньги всеми доступными способами. Сначала Милосердова распространяла свои дурацкие акции, а потом вместе с деньгами свалила к брату в Москву. Затем Гурули с твоей помощью начал оживлять «Милосердие», чтобы снять с идиотов второй урожай. А бригада хакеров тем временем чистила чужие счета по компьютерной сети, взламывая системы защиты вирусами. Мне кажется, что все деньги стекаются в карман Германа Милосердова.

— Ты думаешь, что он главная фигура?

— Он политик, Кирилл. Кандидат в Госдуму. А вкладывать деньги в перспективного политика — самое выгодное дело. Когда он станет обладать депутатской неприкосновенностью и властью, то все трудовые пчелки, собиравшие деньги на его предвыборную кампанию, получат немыслимые привилегии в бизнесе. — Она помолчала и добавила: — Эта мафия — самая сильная и опасная из тех, с которыми ты когда-либо сталкивался. Они крутят целой страной.

Я понял, к чему она подводит.

— Ты пойми, Анюта, что этих счетов, которые мы списали у «барсуков», и даже очень подробного рассказа будет недостаточно для того, чтобы ФСБ взялась за это дело. Я хочу, чтобы для начала Леша вляпался в милицию. Когда его начнут допрашивать и сопоставлять факты, которые я предоставлю, вся картина преступления начнет вырисовываться, как на фотобумаге, когда ее опускаешь в проявитель.

— И где ты думаешь его искать? — спросила Анна, глядя в окно.

— Я знаю, где его симферопольская квартира.

— Конечно! — усмехнулась Анна. — Он сидит в этой квартире и ждет тебя.

— Главное — выйти на его след.

— Можешь не сомневаться, что его следы кольцами вьются вокруг Германа.

— И все-таки я бы начал с квартиры.

— А потом?

— Потом по счетам будем искать банк.

— А чего его искать? Открывай справочник и выписывай все данные.

— Что ж, значит, петля на шее мафии затягивается все туже. Я благословлю тот день, когда она задрыгает ножками, станет упираться и мотать головушкой, но мы все равно дотащим ее на веревочке к клетке с большим замком… Чего ты дуешься?

— Боюсь, что ты сейчас очень наивен, Кирилл. У меня плохое предчувствие.

— Ерунда, — сказал я, пряча лицо в ее волосах. — Все ерунда на этом свете. Самое главное — это ты.