Гангстеры

— Я ничего не скажу!

— Что ты сказал, недоделанный?

Когда его ударяют по щеке, ему кажется, что голова его разрывается. В своих мечтах он бы легко расправился с двумя фараонами, но от пощечины у него мутнеет в глазах. Он не успевает вытереть слезы, как… Бум! Второй удар обрушивается на другую щеку и отправляет его к шкафу. Чувствуя, что его мозг слабеет, Кристиан пытается спасти честь и визжит наподобие нервных девиц:

— Дерьмо!

После этого он закрывает глаза в ожидании новых ударов, которые не заставляют себя ждать и окончательно подрывают его дух. Можно говорить что угодно, но даже самые бездарные полицейские знают свое дело. Инспектора, обошедшиеся с ним так дурно, быстро понимают, что если этот хрупкий и впечатлительный молодой человек что-то знает, то достаточно немного потрясти его, чтобы он все выложил.

— Ну что, будем продолжать? — угрожающе спрашивает один из них.

Слабые нервы Кристиана сдают. По его загорелым, лишенным растительности щекам катятся крупные слезы. Ах! Как бы ему хотелось предаться своим галлюцинациям! Но эти грубые животные с волосатыми руками не дают ему передышки. Один из них хватает его за ворот, приподнимает и повторяет:

— Ну что?

— Они уехали, — хнычет Кристиан.

— Куда?

— В Кассис… в «Максим».

— Кто именно? Имена?

Кристиан секунду колеблется. Новая затрещина развязывает ему язык.

— Лутрель, Ноди.

Инспектора пулей вылетают из комнаты, оставив Кристиана на полицейских агентов. Протягивая руки для наручников, он смотрит в окно и видит инспекторов полиции, бегущих к автомашине, садящихся в нее и срывающихся с места.

Если в Кассисе сценарий облавы такой же, как и в Бандоле, то эпилог другой. Только полицейские врываются в зал ресторана, как трое мужчин за одним из столиков вскакивают с мест.

— Оставаться на местах! Руки вверх! — приказывает бригадир Блан.

Ноди открывает огонь с двенадцати метров из кармана пиджака. Бригадир хватается за живот и со стоном падает на пол. Лутрель живо выхватывает из-за пояса пистолет и стреляет подряд несколько раз. Инспектор Жак Бренон кружится на месте с простреленным коленом. Ренар тоже открывает огонь по отступающим стражам порядка.

— В сад! — приказывает Лутрель.

Чокнутый бросается к застекленной двери террасы, выходящей в сад, Ноди — следом за ним. Оба спрыгивают в сад и пересекают его без единой царапины. Цыгану везет меньше. Он становится жертвой правосудия. Лежащий на полу инспектор Бренон попадает ему в колено. Ренар легко ранен по сравнению с полицейским: пуля не задела кости. Цыган догоняет своих друзей, перезаряжающих пистолеты у каменной ограды.

— Быстрее! — подбадривает его Лутрель.

— Тебе хорошо говорить, а у меня лапа задета…

В тб время как Ноди продолжает стрелять по ресторану, Лутрель помогает Ренару перелезть через ограду. Он дважды стреляет по появившимся в окнах силуэтам. Затем трио садится в стоящую на другой стороне улицы машину.

Несмотря на расставленные заграждения, беглецам удается скрыться. Десять часов. Солнце уже высоко. День будет жарким.

Быстрым шагом, держа руки в карманах пиджаков, Лутрель и Ноди идут по улицам Марселя. Жара стоит такая, что под ногами плавится асфальт. Их одежда прилипла к потным телам, ноги распухли в туфлях из крокодиловой кожи, но они не замедляют шага. Время поджимает. Цыган отправился лечить свою ногу к знакомому врачу в старом порту. Лутрель и Ноди сворачивают на улицу Орг, к Лабессу, чтобы забрать деньги до прихода полиции. Пьер убежден, что полиция рано или поздно явится сюда. В голове Пьера вертится один вопрос: кто их заложил? Пока Лутрель не знает ответа. Но он слишком хорошо знает, что полицейские появились сначала в Бандоле, а затем в Кассисе не по воле случая. Кто-то навел их.

Улица Орг пустынна. Слишком жарко. Только в тени сидит группа детей. Лутрель и Ноди ныряют в подворотню, поднимаются по лестнице. Ноди тихонько стучит в дверь Доминика. В квартире никого нет. Никто не охраняет двадцать восемь миллионов, спрятанных в чемоданчике.

— Выбивай дверь, — хрипит Лутрель.

Ноди толкает дверь плечом. Они входят. Еще одна кража со взломом.

Чемоданчик стоит в спальне на этажерке, между двумя другими чемоданами. Ноди снимает его, проверяет содержимое и идет на кухню, где Лутрель заканчивает лаконичное послание: «Друзья арестованы, деньги забираю в целях безопасности и сохранности. Желаю удачи. П.» Несколько минут спустя друзья возвращаются обратной дорогой по улице Орг.

— Что будем делать, Пьер?

— Спрячемся у Корнелиуса, на Севастопольской улице, в квартире его приятеля Антуана Герини. А там будет видно.

Предложение Лутреля не очень устраивает Ноди.

— Ты что-нибудь имеешь против?

— Нет. Но я должен забрать Пьеретту из Кассиса. Я не могу оставить ее одну.

— Ты с ума сошел! — рычит Лутрель. — Полицейские прочесывают весь район. Сейчас не время.

Ноди пожимает плечами:

— Не беспокойся, Пьер. Малышка находится в нескольких километрах от отеля, никакой опасности нет. Я вернусь в начале вечера, встретимся у Боксера.

Мужчины расходятся без рукопожатия.

Квартира, которую Антуан Герини предоставил в распоряжение своему другу Корнелиусу, светлая, комфортабельная и со вкусом обставленная. Пьер думает, что. по-видимому, Корнелиус — лицо достаточно влиятельное в воровском мире, если авторитетный вор так его почитает. Это уважение началось со времен войны, когда Корнелиус стал несравненным специалистом в подделке продовольственных карточек: по словам знатоков, его карточки были более подлинными, чем настоящие. В квартире все предусмотрено для длительного проживания: набитый продуктами холодильник, полный бар, американский проигрыватель с дисками, книги, блоки американских сигарет. Но Чокнутый любит только коричневый табак, в поисках которого он тщетно обшаривает все ящики. Он наливает себе анисовой водки, едва разбавляя ее водой, выкладывает свой пистолет, ополаскивает лицо и выходит. Лутрель может прожить без женщины, но без «Голуаз» нет. Заперев дверь на два оборота, он оставляет ключ в условленном тайнике, под лестницей. Насвистывая, он спускается.

В обеденное время Марсель безлюден. По рельсам катят редкие трамваи, машин мало, балконы и окна завешены бельем. В этот жаркий день четырнадцатого июля на празднично разряженной улице Тюбано раздаются военные марши. Тротуары усыпаны разноцветными конфетти. Жирная бумага и бутылки из-под пива свидетельствуют о том, что народ гулял и танцевал всю ночь напролет.

Неожиданно улица наполняется пронзительными свистками и короткими приказами. Словно из-под земли вынырнувшие полицейские устанавливают заграждение в пятидесяти метрах от Лутреля. Бежать бесполезно: его пристрелят как кролика. С напряженными до предела нервами Чокнутый подходит к наблюдающим за ним полицейским.

— Ваши документы! — говорит бригадир.

В то время как Лутрель ищет свой бумажник, его окружают двое охранников и начинают обыскивать. Как хорошо, что он оставил пистолет у Корнелиуса. Он протягивает свое удостоверение.

— Вас зовут Рэймон Бернар? — неожиданно спрашивает бригадир.

— Здесь написано.

— И чем вы занимаетесь?

— Анисовой водкой.

Бригадир вертит в руке желтоватое удостоверение. Что-то кажется ему подозрительным, он пристально смотрит на Лутреля, отвечающего ему открытой улыбкой честного гражданина. Унтер-офицер наконец решается:

— Пройдемте с нами в отделение.

— Зачем? — возмущается Пьер.

— Штемпель вашего удостоверения очень нечеткий. Простая проверка.

Лутрель не спорит. Он знает, что его доводы не изменят решения фараона. Он послушно идет к фургону, где узнает, что заграждение поставлено для поимки двух опасных бандитов. Проходит несколько минут. Время от времени рядом с ним на деревянную скамейку садится вновь прибывший. Никто не возражает. Удушливый зной не располагает к разговорам.