Без жалости

— Как попутешествовали? — Он повернулся и увидел адмирала Подулски в помятом мундире цвета хаки, который выглядел отдохнувшим и нарочито бодрым.

— Чтобы стать летчиком, нужно быть сумасшедшим, — недовольно произнес Келли.

— Да, иногда приходится летать довольно долго, — согласился адмирал. — Следуйте за мной, — распорядился он и направился к корабельной надстройке. Но прежде чем последовать за ним, Келли оглянулся вокруг. «Констелейшн» виднелся на восточном горизонте, и он заметил, как с одного его конца взлетают самолеты, а у противоположного кружат, готовясь к посадке. Недалеко от авианосца находились два крейсера, и со всех сторон эскадру окружали эсминцы. Келли редко приходилось видеть это соединение Военно-морского флота — Большую Синюю Группу, как его называли, — за работой.

— А это что? — спросил он, показывая на корабль вдали.

— Русский рыболовецкий траулер, осуществляющий электронную разведку. — Подулски жестом пригласил Келли войти в водонепроницаемую дверь.

— Этого нам только и не хватало!

— Не беспокойтесь. Мы знаем, как поступать с ними, — заверил его адмирал.

Войдя в надстройку, они поднялись по ряду трапов в адмиральскую каюту — или в то, как она сейчас называлась. Адмирал Подулски расположился в каюте капитана «Огдена» на время операции, вынудив того перебраться в каюту поменьше рядом с рулевой рубкой, которой капитан все равно обычно пользовался, когда корабль находился в море. В адмиральской каюте была удобная гостиная, и там их ждал капитан.

— Добро пожаловать на борт «Огдена»! — приветствовал Келли капитан первого ранга Тед Фрэнке. — Вы Кларк?

— Да, сэр.

Фрэнке, пятидесятилетний моряк, плавал на десантных судах с 1944 года. «Огден» был его пятым и последним кораблем, на котором он был капитаном. Невысокий и полноватый, изрядно полысевший, он все еще сохранял вид военного моряка, и лицо его попеременно выглядело то добродушным, то решительным. В данный момент оно казалось добродушным. Он сделал приглашающий жест в сторону кресла у середины стола, в центре которого стояла бутылка виски «Джек Даниэле».

— Это запрещается морскими правилами, — тут же заметил Келли.

— Только для гостей, — согласился капитан Фрэнке. — Летный рацион.

— Это сделано по моему указанию, — сообщил Казимир Подулски. — Виски доставили с «Конни». Выпейте, чтобы улучшить самочувствие после утомительного перелета со скаутами.

— Сэр, я никогда не спорю с адмиралами. — Келли положил в стакан два кубика льда и налил виски, покрывшее их.

— Мой помощник беседует сейчас с капитаном Элби и его людьми. Им тоже выданы порции для укрепления здоровья, — добавил Фрэнке. Это означало, что у каждого морского пехотинца на выделенной ему койке находится по две миниатюрных бутылочки того же сорта виски. — Мистер Кларк, корабль в вашем распоряжении. Все, что вы пожелаете, будет исполнено.

— Нужно отдать вам должное, капитан, — вы умеете приветствовать гостей на борту своего корабля. — Келли поднес стакан ко рту, и первый же глоток дал ему понять, насколько он устал. — , Итак, когда мы принимаемся за работу?

— Через четверо суток. Вам понадобится два дня, чтобы прийти в себя. Морские пехотинцы отправляются утром пятницы, в зависимости от погоды.

— О'кей, — кивнул Келли. Ему нечего было добавить.

— О предстоящей операции знаем только я и мой помощник. Постарайтесь не распространять слухов. У меня превосходная команда. Сотрудники разведуправления прибыли и заняты работой. Медицинский персонал будет доставлен на борт завтра.

— Аэрофоторазведка?

На этот вопрос ответил адмирал Подулски:

— У нас будут новые снимки лагеря сегодня вечером — их сделает «Виджиланте», который поднимется с «Конни». Затем получим новый комплект перед самым началом операции. В нашем распоряжении имеются аэрофотоснимки, сделанные «Буффало хантером» пять дней назад. Лагерь по-прежнему на месте, его по-прежнему охраняют, все без изменений.

— Предметы? — спросил Келли, пользуясь кодовым наименованием военнопленных.

— У нас только три снимка американцев на территории лагеря, — пожал плечами Подулски. — Не существует камеры, которая могла бы делать фотоснимки сквозь черепичную крышу.

— Это верно. — Выражение лица Келли было достаточно красноречивым.

— И меня это беспокоит, — признался адмирал.

— Капитан, у вас есть тренировочный зал? — Келли повернулся к Фрэнксу.

— Да, помещение для упражнений с тяжестями — рядом с кают-компанией рядового состава, в сторону кормы. Как я уже говорил, вы можете пользоваться на корабле чем угодно и в любое время.

Келли осушил стакан.

— Думаю, мне нужно немного поразмяться.

— Питаться будете вместе с командой. Пища вам понравится, — пообещал капитан.

— Спасибо.

— Я обратил внимание, что двое рабочих ходят без предохранительных касок, — заметил Марвин Уилсон, обращаясь к управляющему.

— Я поговорю с ними.

— За исключением этого, все остальное в порядке. Спасибо за оказанную помощь. — Марвин сделал в общей сложности одиннадцать рекомендаций по улучшению безопасности труда, и менеджер компании по производству цемента принял все до единой, надеясь, что у него сократятся теперь страховые взносы. Марвин снял белую предохранительную каску и вытер пот со лба. День будет жарким. Летом погода тут мало отличалась от московской, разве что влажность повыше. По крайней мере зима здесь не такая суровая.

— Знаете, если бы каски делали с маленькими отверстиями для вентиляции, в них было бы намного приятнее.

— Я тоже так считаю, — согласился капитан Егоров, направляясь к машине. Через пятнадцать минут он поставил свой автомобиль у мотеля «Хауэрд Джонсон», возле западной стороны здания. Как только он вышел из машины, посетитель, сидевший в кафетерии, допил чашку кофе и отошел от стойки, оставив четверть доллара в качестве чаевых для официантки. Вход в кафетерий был через двойные двери, это помогало сохранить прохладу внутри и уменьшить расходы на электроэнергию, поэтому, когда двое мужчин встретились в пространстве между дверями — один по пути в кафетерий, а другой — наружу, — их действия остались незаметными для окружающих, и произошла передача кассеты. Егоров-Уилсон вошел внутрь, а «легальный» дипломат, майор КГБ Ищенко, отправился по своим делам. Освободившись от кассеты, Марвин Уилсон сел у стойки и заказал для начала апельсиновый сок. В Америке было так много вкусных вещей.

— Я ем слишком много, — пожаловалась Дорис. Так, наверно, и было на самом деле, но это не помешало девушке приняться за тарелку оладий.

Сара не понимала американской страсти к истощению собственного тела.

— За прошлые две недели ты изрядно похудела. Тебе ничуть не помешает немного поправиться, — сказала она своей выздоравливающей пациентке.

Возле входа в дом стоял «бьюик» Сары Розен, на котором сегодня вечером они поедут в Питтсбург. Сэнди потрудилась над прической Дорис и еще раз сходила в магазин, где купила одежду, подходящую для торжественного возвращения домой, — шелковую блузку цвета беж и терракотовую юбку чуть выше колен. Блудный сын мог вернуться домой в лохмотьях, но дочь должна приехать, сохранив чувство собственного достоинства.

— Я не знаю, как вас благодарить, — сказала им Дорис Браун, собирая тарелки со стола.

— Постарайся полностью выздороветь, — ответила ей Сара. Они подошли к машине, и девушка устроилась на заднем сиденье. По крайней мере Келли научил их соблюдать осторожность. Доктор Сара Розен отъехала от обочины и направила машину на север, повернув у Лох-Рейвен, выехала на кольцевую автодорогу вокруг Балтимора, а там свернула на запад к шоссе 70. На недавно построенном шоссе предельная скорость была семьдесят миль в час, Сара гнала свой тяжелый «бьюик» на северо-запад, к Катоктинским горам, с немалым превышением. Каждая миля, отделявшая их от Балтимора, увеличивала безопасность, и к тому моменту, когда они миновали Хагерстаун, Сара почувствовала себя лучше, напряженность покинула ее, и все сидящие в автомобиле начали с интересом оглядываться по сторонам. В конце концов, насколько велика вероятность того, что тебя заметят в мчащейся машине?