Оставь её небу

— Вот поэтому я от тебя избавился.

— Но не так же глупо. Ты превратил мою жизнь в ходьбу по той же проволоке.

Он молча смотрел в ее красивые глаза.

— Ты хочешь сказать, что я стала брюзгой? Немножко. Это от одиночества.

Карлов достал из заднего кармана плоскую фляжку с марочным коньяком и протянул женщине.

Выпей пару глотков на сон грядущий. Это избавит тебя от излишней нервозности. Ступай. Я дождусь отхода поезда. Я хочу быть спокойным.

Она взяла фляжку и поднялась в тамбур. Двухместное купе пустовало. Катя достала из сумки цветастый костюм и, расстегнув молнию, сбросила платье. Она знала, что он наблюдает за ней с перрона. Другие люди ее не интересовали. Женщине очень хотелось, чтобы мужчина, бросивший ее, мог пожалеть о своей глупости.

Катя надела облегающие бриджи и узкую кофточку без рукавов. Костюм подчеркивал все выпуклости, которыми его обладательница могла гордиться.

Устроившись на диване с поджатыми ногами, она открыла фляжку с коньяком и сделала глоток. Ей не хотелось смотреть в окно. Там за стеклом осталась стоять жирная точка, и о ней следовало забыть.

Спустя некоторое время дверь в купе отворилась, и на пороге появился длинноволосый парень с милой доброй улыбкой на обаятельной мордашке. Такой и для мухи не представляет опасности, решила Катя.

— Хотите коньячку?

— Спасибо, но я не пью, — ответил сосед.

«Жаль, — подумала она, — дорога будет скучной».

9

Огромный товарняк прогрохотал подобно танковому корпусу, сотрясая землю. Гаврош переждал, пока длинный ряд тяжеловесных вагонов прошел мимо, и перешагнул через сверкающие нити рельсов. Шестьдесят три вагона. Опять нечет, а когда нечет, то ему не везет. Гаврош выбрался с путей к откосу и сбежал вниз к дороге на окраине больничного парка.

Милицейский «козел» стоял с погасшими фарами на темной аллее. Мальчишка подскочил к машине и постучал в заднюю дверцу. Из салона железного коня доносилось тяжелое пыхтение и девчачий смех. Придется ждать, опять соплюшки опередили его.

Водитель освободился раньше, передняя дверца открылась, и на землю спрыгнул низкорослый худощавый мужичок в сержантских погонах. Застегнув молнию на брюках, он осмотрелся по сторонам и прошепелявил:

— Ну чего киксуешь? Давай, что принес.

Мальчишка протянул ему черный пластиковый пакет с ручками. Сержант присел на корточки и высыпал содержимое на траву. Четыре автомобильных приемника разных систем вывалились на землю.

— Один без панели? Я вам говорил, чтобы без панелей не носили. Одна морока с ними.

— Так подвернулся, грех было не взять.

— Чирик за него, а остальные по тридцатке. Сотня.

— Ладно, — махнул Гаврош. — Только разбей мелкими.

— Нет у меня мелких.

Из открытой двери послышался стон и хлопок по голому телу. Тонкий голосок вновь захихикал. Сержант повернул голову к дверце и крикнул в темный салон:

— Сава! У тебя есть мелочь?

— Российская милиция по мелочам не работает! — прогремел чугунный бас.

Девичьи голоса вновь захихикали.

Сержант достал из кармана сотню и дал мальчишке.

— Передай Яшке, чтобы шарил как надо. Лохи панели управления в бардачок кидают и с собой не берут.

Мальчишка ничего не ответил. Сунув деньги в носок, он побежал к откосу.

Он старался бежать быстро, осторожно, оглядываясь по сторонам. Небольшой участок пути, который ему необходимо преодолеть, считался самым опасным. Хитрость и юношеская прыть не всегда помогали, тут требовалось везение. «Волчья зона», как ее называли члены банды, простиралась на ширину двадцати трех путей и на длину одного километра от вокзального перрона до депо. Обойти опасный участок не представлялось возможным. Жизнь бездомных малявок сложилась так, что они обитали именно здесь, в Волчьей зоне.

Прогремел еще один товарняк, и вновь Гаврош насчитал нечетное количество вагонов. В чем-то его гадание оправдывалось. Не успел он выскочить из-за последнего вагона, как попал в чугунные лапы волка. Гаврош с разбега врезался головой в его выпуклое брюхо.

— Торопишься, малец?

Здоровая мясистая рука схватила мальчишку за тонкую шейку и слегка сдавила. Любое сопротивление теряло смысл. Против бульдозера не попрешь.

— Пусти, Бугай, больно!

— Дань принес?

— Нет еще. Через часок.

— Химичишь? Я вас, сучьи дети, как клопов подавлю.

Он поднял мальца над землей и обшарил карманы. Тайник в носке был найден в течение нескольких секунд, пока Гаврош задыхался в жестких тисках громилы. Жирная лоснящаяся морда Бугая покраснела, а глаза налились кровью.

— Кого ты за лоха принял, козявка?!

— Отпусти, Бугай! Нет у меня больше ничего.

Обобрав свою жертву, громила отшвырнул его в сторону, как общипанного цыпленка в котел. Гаврош с маху врезался в стену вагона стоявшего на путях порожнего состава. Удар оказался слишком сильным, чтобы после него встать. Гаврош рухнул на землю, а Бугай медленно направился к огням главной платформы вокзала.

Яшка шел навстречу Гаврошу и хотел отдать ему часть добычи для продажи, но опоздал. Он видел, как Гаврош попал в ловушку и чем это кончилось. Как только Бугай отошел, Яшка бросился к приятелю на помощь.

В сознание Гаврош так и не пришел. Левая сторона лица посинела, приоткрытые глаза застыли, изо рта и ноздрей стекали ручейки крови.

Яшка догнал Бугая у самой платформы, где скучали пассажирские поезда, надрывались нагруженные вещами пассажиры и лениво зевали проводники. Мальчишка поднял с земли камень и швырнул его в широкую спину врага. Какие там на рельсах камни! Так, щебенка! Но Бугай почувствовал удар и видел, кто это сделал. На вызов надо отвечать. Можно и забыть о безобидном баловстве, но в доме должен соблюдаться порядок! Бугай любил порядок. Пришлось повернуть назад и поставить все на свои места.

Яшка примчался в логово за считанные секунды. Три ржавых вагона, загнанных в тупик во времена развитого социализма, были пристанищем для потомства великих глашатаев мировой революции. Банда Антона превратила вагоны в приличное жилье, а по весне даже красила свои избушки и разрисовывала цветами и бабочками. Все, кто входил в банду, привыкли к своему жилью и не собирались его покидать.

За главного в банде был Антон. Он руководил ею как самый старший, а точнее, заботился о четырех бездомных ребятишках, которым едва исполнилось девять и десять лет. Днем спали, ночью шустрили.

Когда Яшка ворвался в главный вагон, то застал только Керю, который сегодня дежурил по кухне.

— Где братан? — задыхаясь, спросил Яшка.

— В карты режется с носильщиками. А где ему еще быть?

Керя перестал размешивать пищу в кастрюле, которая шипела на старой керосинке, и внимательно взглянул на взволнованного паренька.

— Что случилось?

— Бугай Гавроша пришил. Башкой о вагон со всего маху! Как котенка. Тот даже пикнуть не успел.

— Братана звать надо!

— Не бузи, Керюха! — Яшка почесал курчавый затылок и деловым голосом сказал: — Антон на мировую пойдет, а я не хочу мира. Теперь ясно, что Юрку тоже Бугай убил. Кулаком по голове. Помнишь, какая шишка у него на темечке осталась. Бугай окончательно свихнулся. Если его не остановить, он всех нас перебьет.

— Ты что задумал?

— Сами решать будем. Сейчас Бугай сюда придет.

— С чего ты взял?

— А я позвал его. Камешком.

Тяжелые шаги хозяина неторопливо мерили знакомые пути. Вот уже сверкнул слабый огонь в черном тупике, где обрываются рельсы и где никто не находит выхода. Сюда никто не заходит и здесь никто ничего не ищет.

Бугай взялся за поручень вагона и с трудом задрал ногу на нижнюю ступень. Приподнявшись, он толкнул плечом дверь, и она вылетела, ударившись о стену тамбура. Огромная масса ввалилась в узкое пространство вагона.

— Где ваша нянька? — прорычал здоровяк, перекрывая собой проход.

Керя попятился к другому выходу. Перегородок в вагоне не осталось. Единое пространство, вытянутое колбасой от тамбура к тамбуру, больше походило на каморку старьевщика, чем на жилье. Бугай сделал шаг вперед и очутился посреди вагона. Керя отступал. Задняя дверь оставалась открытой, и уйти от неуклюжего толстяка нетрудно, но он не знал, как они вытащат эту жирную тушу. Недодумали! Глупо! Братана не позвали, дураки!