Степень вины

– Я так виновата, – прошептала она.

Когда он поднял к ней лицо, она откинула с его лба прядь волос.

– Что я могу сделать для вас?

– Мне надо побыть одному, – сказал он. – Мне надо освоиться с этим.

Она кивнула.

– Что будете делать?

– Не знаю. – Он помедлил. – Что-нибудь.

Терри выпустила его из своих объятий. Но на мгновение задержала свои ладони на его плечах. Потом пошла к двери. В дверях остановилась, обернулась.

– Она права, Крис. Вы не похожи на нее. Поэтому все так и получилось. – Он не отвечал. – Я буду у себя, – добавила она и ушла, осторожно закрыв за собой дверь.

3

Без косметики глаза Марии казались ввалившимися, лицо осунувшимся. У нее был напряженный взгляд человека, который, мучаясь от бессонницы, изо всех сил старается уснуть. Увидев за дверью Пэйджита, она испугалась – похоже, процесс основательно потрепал ей нервы.

– Что тебе нужно?

Пэйджит молча смотрел на нее. Потом тихо сказал:

– Похоже, сюрпризы тебя больше не радуют.

Мария замерла в дверях и походила на женщину, которую из ее уютного мирка вырвал некто, угрожающий ей. Ни жестом, ни взглядом не пригласила его войти.

– Разве ты не готовишься к дискуссии?

– Кажется, у меня с этим будут трудности.

Ее глаза сузились.

– И ты пришел за помощью?

– В некотором роде.

Она молчала, ждала, что еще он скажет. Он не произнес ни слова.

Наконец она отступила в сторону, неохотно, почти сердито. Когда он прошел на середину комнаты и обернулся к ней, она все еще стояла в дверях.

– Можешь закрыть дверь.

Она медленно прикрыла ее. Стояла, смотрела на наболдашник дверной ручки, как будто избегая его взгляда. Пэйджит заметил, что в ее движениях была какая-то новая, непривычная для его глаз расслабленность. Повернувшись, она выпрямила плечи.

– Ты как-то странно себя ведешь.

– Я?

– Да. – Она помолчала. – Я на самом деле не понимаю, в чем дело.

– А конкретнее?

– Ты как-то неожиданно появился. Чего ты хочешь?

Пэйджит огляделся, выбирая, куда сесть. Окна были зашторены: ничего не было здесь от той Марии в стерильной комнате.

Здесь были личные владения, защищенные от чужеродного вторжения.

– Правды, – ответил он. – Я предпочел бы выслушать сидя. А ты можешь стоять там, если хочешь.

Он прошел к дивану и сел, поглядывая на нее без особого интереса.

– И можешь не спешить. Я свободен до десяти утра.

Она было открыла рот, но губы ее снова сжались.

– Что такое, черт возьми? Бэс? – спросила она наконец.

Пэйджит спокойно смотрел на нее.

– Не собираюсь обсуждать, почему мне нужна правда. Мне она просто нужна.

– Тогда уходи. Правду ты уже знаешь. – Она скрестила руки на груди. – Ты правильно провел допрос Бэса. Что бы там Ренсом мог или не мог, он напугал меня.

– Нет, – мягко возразил Пэйджит, – рассудка от страха ты не теряла. Я сразу понял это, как только узнал, почему ты не тотчас же позвонила по 911.

– Почему же?

– Чтобы скрыть улики, говорящие об умышленном убийстве. – Он слышал свой голос как будто издалека – очень спокойный и очень вежливый. – Во всем этом есть один момент, который ты можешь помочь мне прояснить. Что ты делала в коридоре?

– Я была в шоке, черт побери! – Мария стояла прямая, жесткая, сжав кулаки, говорила повышенным тоном. – Тебе доставляет удовольствие мучить меня? Мало тебе слушаний?

– Нет. Это не так.

– Пожалуйста, Крис, уходи. – Ее голос сделался ломким. – Оставь меня. Ты здесь не нужен. Ты нужен в суде.

– Но я не могу уйти. – Пэйджит говорил преувеличенно терпеливо, как будто разговаривал с ребенком. – Ты не ответила на мой вопрос.

– Какой здесь может быть ответ?

– О, я уверен, что ответ есть.

– Почему? Поговорил со своей миниатюрной подружкой, мисс Перальтой?

Пэйджит поднял брови:

– А при чем здесь Терри?

– Прекрати, пожалуйста. – В ее речи появился акцент итальянцев Бостона, как будто наступал момент истины. – Я не помню, что я там делала.

– Может быть, теперь вспомнишь. – Пэйджит небрежно достал кассету из кармана и положил ее на кофейный столик, не сводя с Марии глаз. – Ну подумай немного.

Непроизвольным движением Мария закрыла грудь ладонями. Ее лицо побледнело.

– Конечно же, ты можешь забыть и то, что на ней. – Голос Пэйджита стал еще мягче. – Пять лет – немалый срок в жизни родителей. И треть жизни твоего сына.

Мария отвернулась к окну и замерла, потом ее плечи затряслись.

Пэйджит встал.

– Смотри на меня, черт тебя возьми. У тебя хватило смелости убить человека. То, что ты сделала со мной, исковеркало всю мою жизнь. Почему же тебе так трудно смотреть мне в лицо? – Мария не обернулась. Ее тело содрогалось. – Ради тебя я лгал, – продолжал Пэйджит. – Из-за тебя уехал из Вашингтона, отказался от желанной карьеры. Отказался от семейной жизни и воспитывал Карло как сына – и все из-за тебя. И теперь, опять же благодаря тебе, я узнаю, что все это шутка.

Мария опустила голову. Ее тело теперь сотрясали спазмы, но она по-прежнему не издала ни звука.

– Смотри на меня, – потребовал Пэйджит. – Ты можешь использовать людей в своих целях, убивать их или просто ломать им жизнь. Люди для тебя не существуют – я не существую для тебя. Ты никого не замечаешь, когда идешь к своей цели. Единственное, что может оправдать мое существование, существование кого бы то ни было, – быть пешками в твоей игре. Так, по крайней мере, смотри мне в глаза!

Мария выпрямилась, медленно повернулась к нему. По ее лицу текли слезы.

Пэйджит старался сохранить самообладание. Это удавалось крайним напряжением сил, сострадания он не испытывал, но голос его был по-прежнему мягок:

– Извини меня за резкость. Просто я узнал, что ты подстроила, чтобы я воспитывал сына Джека Вудса как своего. А ты знаешь, как я ненавижу сюрпризы.

Мария попыталась что-то сказать, но не смогла. Только прижимала ладони к своей груди жестом убитого горем человека.

– Ты поразительная женщина, – почти ласково произнес Пэйджит. – Ради спасения своей карьеры ты помогла мне отправить отца Карло в тюрьму, а его сына использовала для того, чтобы заставить меня помочь тебе. Трудно даже подыскать для этого название.

– А ты знаешь, – взорвалась Мария, – почему я пошла в номер Ренсома?

– Конечно. Чтобы убить его.

– Нет. – Голос Марии был полон боли и гнева. – Чтобы делать все, что он захочет. Чтобы ты и Карло никогда не услышали эту запись.

– Очень трогательно слышать, – отозвался он, – на какие жертвы ты пошла ради меня. С такой виной жить нельзя.

Мария еще больше побледнела. Она стояла в пол-оборота к нему, с лицом, мокрым от слез, со скрещенными руками, как будто обнимая себя. Плечи дрожали, она выглядела несчастной и одинокой.

Пэйджит молчал и просто смотрел на нее. Его лицо выражало крайнее презрение.

Неожиданно Мария села на ковер. Спрятав лицо в ладонях, она судорожно рыдала, потом рыдания перешли в звук, похожий на визг. Все, что случилось с Ренсомом, ложь и мучения, последовавшие за этим, были страшным напряжением для ее нервов. И теперь эта вторая кассета сокрушила ее: Пэйджит не мог даже представить себе Марию Карелли такой, какой она была теперь перед ним.

Он ждал, пока взвизгивания не оборвались. Пересек комнату, встал над ней, держа кассету в руке.

– Тогда расскажи мне. – Спокойствие в его голосе было гневным, едва сохраняемым. – Все. Но только глядя мне в глаза.

Еще один долгий момент Мария прятала лицо в ладонях. Потом подняла его, чтобы встретить взгляд Криса.

– Я пошла к нему не по своей инициативе.

– Не по своей инициативе? Так, может быть, ты его и не убивала?

Мария хотела что-то сказать, но промолчала.

– Убила его я, – наконец произнесла она после паузы.

– Тогда рассказывай, – повторил Пэйджит.

– Хорошо, – неожиданно спокойно ответила она. – Но я не могу говорить об этом, когда ты стоишь надо мной.