У каждого свой путь(СИ).Тетралогия

Летом случилось происшествие после которого заходить на территорию участка лесника Степановой не решались без нужной бумажки даже самые отчаянные головы. А дело было так…

Стоял август. Днем стояла жара, но к вечеру становилось уже заметно прохладнее, чем летом. В лесу пошли грибы, ягоды и работы для лесника прибавилось. Степанова проводила обычный обмер деревьев, отмечала те, что предназначались для вырубки. Ставила ограждения возле строящихся муравейников. Попутно осматривала территорию — нет ли не затушенных костров и браконьеров.

Дети, как обычно, были с ней. Временами тряслись на спине лошади, но когда надоедало, собирали грибы и ягоды. На крупе лошади по обе стороны боков висели две корзины. Чтоб они не царапали шкуру коня, женщина обшила их с одной стороны кусками старенького детского одеяла. Каждый вечер Марина топила печь и ставила сушить грибы на противнях. Вот и в тот день обе корзины до половины были наполнены лесными дарами. Поверху лежали пучки лекарственных трав — это собирала сама Марина. Дети ехали на лошади. Саша, обняв Юльку, что-то шептал ей на ухо и оба весело смеялись. Марина шла не спеша, бесшумно ставя ноги в кроссовках на траву и хвою, лишь детский смех нарушал лесную тишь. Временами она смотрела на них и улыбаясь спрашивала:

— Что это ты такое ей говоришь, что эта егоза прямо заливается смехом?

— Сказку рассказываю, которую в школе читал, а она смеется, потому что маленькая…

Степанова прервала речь ребенка поднятой рукой, заметив на темно-зеленом листочке копытня следы крови. Саше этот жест был знаком и он прикрыл рот сестренки ладошкой. Юля тоже замерла. Женщина присела и дотронулась до листка кончиком пальца. Поднесла к глазам. Кровь была свежей и липла к пальцам. Она посмотрела чуть дальше, а затем обратила внимание на отпечатки копыт на хвое. Чуть дальше на папоротнике алых капелек было больше. А метрах в пяти трава была примята и крови было уже много.

Марина огляделась. Вокруг стоял ельник вперемежку с березами. Место для засады просто идеальное. Снизу тянулась к свету молодая поросль рябин и осинок. У темно-коричневых еловых стволов, среди желтой опавшей хвои ярко зеленели пятна кислицы. Там, где росли березы, трава покрывала все ровным слоем. Женщина поняла, что ее насторожило — здесь не пели птицы. Она вспомнила, что каких-то сто метров назад, слышала теньканье и посвист, щебетание и рулады. Здесь стояла тишина. А еще вдруг поняла, что означал звук, показавшийся ей ударом весла по воде — это был выстрел. Она мысленно выругала себя за расслабленность. Обернулась и подошла к сыну:

— Сашенька, вы с Юлей постойте здесь вместе с лошадью, я скоро. Только не выезжай на поляну, ладно? Если меня долго не будет, едь в деревню. Скажешь дедушке, что в лесу у Тенистого озера браконьеры. Ты меня понял, сынок?

Мальчик настороженно посмотрел на нее, но ни о чем не стал спрашивать:

— Хорошо, мама. Я за Юлей пригляжу, она не упадет.

Марина скинула с плеча казенную “тулку”, забыв о “ремингтоне” на плече сына. Осторожно озираясь двинулась по следам. Сезон охоты еще не был открыт и кровь насторожила. По отпечаткам копыт Степанова определила, что подстрелили лося. В том месте, где он упал, вся хвоя была пропитана кровью. Виднелись следы от обуви. Особенно четко отпечатались следы армейского ботинка с подковкой.

Впереди находилось небольшое озеро и поляна. Оттуда слышались оживленные голоса и тянуло дымком, играл приемник. Она сообразила, что браконьеры на машине. Степанова решительно зашагала в ту сторону, стволом оружия отодвигая кустарник на пути. Выглянула из-за зарослей, привычно оценивая обстановку. Автоматически сконцентрировалась на сложившейся ситуации. Поймала себя на мысли: “В Афгане точно так же приходилось…”.

Четверо мужиков на маленькой полянке свежевали лося. Шкура была наполовину снята. Рядом стоял УАЗик с городскими номерами и распахнутыми дверцами. Именно оттуда неслась развеселая музыка, пугая лесных обитателей. Три ружья приставлены к березе неподалеку от ее укрытия. Марина забросила тулку на плечо и прокралась в ту сторону. Мужики были настолько увлечены делом, что не слышали ни треснувшей ветки, ни шороха листьев, хотя она не особо скрывалась. Женщина выскочила на поляну настолько неожиданно, что они и предпринять-то ничего не успели. Замерли с ножами в руках, испуганно глядя на нее. А она уже отрезала им путь к оружию. Свое ружье снимать не стала. Тихо потребовала:

— Я лесничий Марина Степанова и нахожусь при исполнении. Требую предъявить лицензию на отстрел лося.

Один из мужиков отошел от первого испуга. Вновь наклонился над тушей и нагло заявил:

— Я начальник городской милиции Рогаткин и тебе не подчиняюсь.

Степанова твердо сказала:

— Обязаны подчиниться. Я еще раз повторяю — я нахожусь при исполнении. Вы лучше всех знаете, что это такое. Предъявите лицензию!

Рогаткин оторвался от шкуры и снова поднял голову. Лицо исказилось от злости:

— Мне не нужна лицензия! Ты что, не поняла, кто я? Катись отсюда и сделай вид, что ничего не заметила, проблем меньше. А иначе ты у меня хлебнешь горя!

Женщина не обратила никакого внимания на угрозы:

— Мне это не важно. Раз нет лицензии, составим протокол на незаконный отстрел животных. Ваши документы…

Двое начали приближаться к ней с ножами в окровавленных руках. На откормленных рожах появились кривые улыбки:

— Мотай отсюда, лесничиха, пока мы и тебя, как этого лося. А то можем и кое-что другое, здесь никто тебя не найдет…

Марина сняла ружье и забросила его в кусты. Сбросила пятнистую куртку, оставшись в легкой тенниске. Отстегнула планшет с бланками протоколов. Спокойно вышла вперед, на простор и остановилась:

— Лучше бы вам мужики со мной по-хорошему…

Мужики переглянулись, нехорошо взглянув на высокую грудь и тонкую талию, бросили ножи. Двое других распрямили спины и просто смотрели. Среди них был и Рогаткин. Он не остановил подчиненных. Договорить фразу до конца женщина не успела. Один из мужиков, жирный с упрятанными в щеки глазками, кинулся на нее. Степанова встретила его ударом ноги в живот, а затем ее кулак впился в толстый подбородок. Удар был силен и опрокинул напавшего на спину. Второй ринувшийся в драку и намеревающийся схватить со спины, получил локтем в грудь и одновременно кулаком в нос. Отскочил, схватившись за лицо обоими руками. По подбородку текла кровь:

— Ну, сука, мы тебя сейчас…

Рогаткин бросился к березе, пока Марина оборачивалась и схватился за ружье. Со стороны машины, перекрывая музыку, раздался звонкий детский голос:

— Брось! Мама без ружья дерется, но я с ружьем и убью, как только ты его поднимешь. Понял, дядька?

Начальник милиции застыл в полусогнутом положении и медленно повернул голову. Остальные трое браконьеров застыли и медленно обернулись. На противоположном конце поляны стояла лошадь, а на ней сидели двое детей. Девочка с сумрачными серыми глазами держалась за гриву, а мальчик целился в них из ружья. Держал он его по всем правилам.

Рогаткин разжал пальцы и “тулка” упала на траву. По серьезному виду мальчишки он понял, что ребенок и не думает шутить и едва он начнет поднимать ружье, последует выстрел. Это его не устраивало. Марина вздохнула и поправила рассыпавшиеся волосы. Посмотрела на серьезное лицо сына и попросила:

— Саша, подержи их на мушке, пока я документы и оружие соберу. — Посмотрела на замерших мужиков: — Дергаться не советую. Мой сын стреляет не хуже, чем я. И ружье заряжено крупной дробью…

Саша внимательно следил за задержанными, пока мать собирала документы. Рогаткин следил за Сашей и отметил, что оружие не трясется в его ручонках. Он не рискнул напасть на женщину, хотя подобная мысль у него возникла сразу. Подельники время от времени кидали вопросительные взгляды, но сигнала от начальника милиции не поступило. Они молча наблюдали, как Степанова собрала ружья, забрала документы из курток, переписывала номера удостоверений. Спокойно положила их в карман, так и не найдя охотничьих удостоверений. Присела, положив планшет на колени и составила протокол. Протянула бумагу для подписи всем троим. Мужики, морщась, подписали. Копию положила на сиденье автомобиля. Одела куртку и закинула чужие ружья на плечо. Пояснила: