Двойной капкан

Жизнь отняла у него это имя, а смерть вернула.

Об этом нам рассказал полковник Голубков дней через десять после возвращения из Нью-Йорка. Раньше не мог вырваться ко мне в Затопино — захлестнули дела. Какие дела, он не говорил, а мы не спрашивали. Но кое-что он все-таки рассказал. О Розе Штерн, похороненной с воинскими почестями в Иерусалиме. А для нас она так и осталась Люси Жермен. О какой-то крупной сволочи, с помощью которой Пилигрим надеялся вырваться из России. Фамилию он, правда, не назвал. Так что потом я недели две вчитывался в газетные сообщения об отставках и смещениях на самом верху. Но этих отставок было так много — от директора ФСБ до каких-то неизвестных мне правительственных чинов, — что вычленить из них нужную фигуру так и не удалось. И я плюнул на это занятие: одним говном больше, одним меньше — какое это имеет значение для жизни, которая текла себе своим чередом. Проходили над Затопином майские грозы, рябили заводи Чесни майские ветры, майское солнце высушивало и гнало в рост травы, горели поминальные и благодарственные свечи перед ликами святых в нашей церквушке Спас-Заулок.

Продолжалась жизнь.

И продолжались невидимые миру войны.

"Боже отмщений. Господи Боже отмщений, яви Себя!

Восстань, Судия земли, воздай возмездие гордым.

Доколе, Господи, нечестивые, доколе нечестивые торжествовать будут?.."