Бронированные жилеты

Антон кивал.

- ...Он способный, талантливый. Недавно вернулся из командировки в Италию. Евгений переживал, когда так получилось с компанией, - Марина поправила очки. - Мужчины наши - друзья по институту, все с одного выпуска, "мушкетеры". Только жены перезнакомились... - Она обернулась к Денисову: - Как по - вашему? Меня еще будут тревожить?

За стеклами мелькнуло беспокойство.

- Насчет Голея?

- Придется приезжать, давать показания? По существу, я ничего не знаю!

Денисову показалось: она сейчас расплачется.

- Закон есть закон.

- Я хочу быть объективной. Не было в купе ничего, кроме этой стычки Голея с Ратцем.

- Так вы считаете?

Тот же закон, однако, запрещал Денисову настаивать. Беседа со свидетелем за столиком купе, в вагоне-ресторане даже по поводу только что совершенного преступления оставалась беседой, а допрос - допросом, процессуальным действием со взаимными обязанностями, правами, протоколом.

- Голей что-то сказал...

- А Ратц?

- Может, у них старые счеты? Ратц побледнел. Слово "война" я определенно слышала.

Денисов помолчал.

- Но вначале было все мирно?

- Вполне.

- Если бы они были знакомы раньше, вы бы заметили?

- Конечно!

- Еще вопрос. Кто открыл шампанское?

- Может, Игорь Николаевич? Голей, я знаю, проткнул пробку, чтобы не выбило.

- Странно.

- Мне это было тоже в новинку. Ратц дал свой ножик.

- У него был нож? - спросил Антон.

- Он не сказал? - Марина удивилась.

Из раздаточной показался Феликс. От Денисова не укрылось: официант-разносчик вздрогнул, увидев обоих сотрудников милиции.

- Вы спрашивали еще о сторублевых купюрах... Я не видела их, - она словно спешила снять с себя подозрения. - На вокзале он не расплачивался в моем присутствии!

Ее слова навели Денисова на мысль.

"А ведь такой свидетель есть! - вспомнил он. - Шпак! Житель Кагана... Он стоял у кассы позади Голея, мог видеть сторублевку! А то и все восемь тысяч!"

Бородатого, с узловатыми морщинами Шпака Денисов нашел в служебке девятого вагона. Свидетель пил чай.

- Присоединяйтесь, - он придвинул вторую пиалу. - Представьте, что мы в Кагане.

- В Бухаре.

Частая дробь колес на секунду прервалась.

Денисов сел, Шпак налил чай.

- Что вас больше поразило в Бухаре? - спросил он. - Если не секрет... Мавзолей Саманидов?

- Бала-Хауз!..

Денисов вспомнил: звенел совсем московский морозец, знаменитый водоем был пуст. Крутые ступени уводили вглубь, к ледяному зеркалу, где несколько пацанов играло в хоккей.

Денисов поблагодарил за чай.

- Проводница спит?

- Бригадир послал ее в четырнадцатый. За бельем. Сейчас придет.

- У меня вопрос к вам. На московских вокзалах кассиры оформляют билеты иначе. Не как везде, - Денисов рассчитывал на его наблюдательность.

- С помощью манипулятора, - прямой как палка каганец откинулся еще дальше назад, - я видел... Потом пишущая машинка заполняет бланк.

- Верно. Тогда вы наверняка вспомните... Сколько билетов изготовили, пока вы стояли у окошка?

- Три. Может, четыре.

- Впереди вас расплачивались сторублевой купюрой?

Пауза показалась долгой, наконец Шпак качнул головой:

- Нет.

- Определенно?

- Я бы обратил внимание, - борода его легла на воротник красного батника, узловатые морщины как будто расправились. - Хотите еще чаю?

- Нет, благодарю.

- Это шестидесятый номер. Обычно я завариваю сто двадцать пятый...

- Он лучше? - Денисов думал о другом.

- Как сказать...

Появилась проводница - в джинсовом костюмчике, с косичкой. В первую минуту она показалась Денисову подростком.

- У нас гости?

- Денисов, - он представился. - Инспектор транспортной милиции.

- Рита, - она преувеличенно-внимательно оглядела его. - Не задержали еще?

- Убийцу? Пока нет.

Рита обернулась к Шпаку.

- А вы говорили: "Быстро найдут".

За окном показались дома, дополнительный пошел совсем тихо. На песчаном бугре мальчик гладил лежавшую рядом собаку, вторая рука была приветственно поднята.

- Потом поймешь, малыш, - Шпак тоже вскинул руку. - Глупо махать всем без разбора. Жизнь - штука пресложнейшая... Главное в ней - выбор цели. Согласны?

Денисов не ожидал вопроса.

- Вы говорите о сверхзадаче?

- Вот именно! Шестьдесят пять лет человеческого существования и миллиарды по обе стороны от точек отсчета! Есть над чем задуматься...

Денисов пожалел, что с ним нет Антона: Сабодаш любил поспорить.

- В очереди за билетами шел разговор о гостинице. О какой именно? спросил он.

Бугор и мальчик с собакой остались позади, Шпак с сожалением отставил пиалу.

- По-моему, я назвал: гостиница "Южная".

- Не ошибаетесь?

- "Южная"... Хорошо помню. Потерпевший хвалил ее.

За Иконоковкой рядом с сенокосами все чаще попадались подсолнухи, в одиночку, потом целыми массивами. Земля почернела, опять лежала жирная антрацитово-черная в низине, замкнутой на горизонте небольшими холмами.

Перед самым Кирсановом ненадолго открылась контейнерная площадка размером с футбольное поле, с двумя козловыми кранами, похожими на ворота, за ней - отгороженная деревьями станция.

- Мы ломаем головы, - выходя в коридор, Антон запер купе. Представляешь, Денис? А в Кашире, возможно, отбой! - Он почти дословно повторил сказанное им перед Мичуринском.

Суркова в малом тамбуре гремела ведрами.

- Шесть минут стоим. Между прочим, здесь да в Иконоковке лучший картофель по дороге...

- Кому красной? - слышалось за окнами.

Из-за жары, кратковременности стоянки никто, кроме Антона и проводников, не проявил интереса к станции.

Дополнительный уже двигался, когда откуда-то из-за летнего павильона появился запыхавшийся сержант.

- Капитан Сабодаш? Пакет!

- Больше ничего?

- Все! Счастливо!

Бумаг было несколько.

Последняя телеграмма была тоже неожиданной:

Она означала, что сосед Голея по купе - заведующий лабораторией Вохмянин - находился в Москве не двое суток, как он сообщил Сабодашу и Денисову, а трое.

- Интересно... - Антон закурил, отодвинулся от окна.

Боковая стенка вагона полыхала теплом.

Денисов посмотрел на часы:

"Пятнадцать с минутами".

- Самое время пройти по составу... - сказал он.

Антон безропотно встал.

- Я готов.

В коридоре казалось прохладнее. Двери всех купе были раскрыты в надежде заполучить толику сквозняка. В час послеобеденного покоя общественные соты вагона просматривались в каждой своей ячейке.

- Далеко? - полюбопытствовала у Денисова Суркова. Она возилась в нерабочем тамбуре с совком.

- Прогуляться.

- Бригадир в хвостовых секциях.

- Спасибо. Пошли, Антон.

Двенадцатый вагон был тоже венгерской поставки до шестьдесят третьего года - без пепельниц в большом продольном и малом коридорах, но с пластикатом и откидными сиденьями у окон. И здесь двери в купе были открыты, словно в современном спектакле без занавеса.

Денисов пропустил Антона вперед: форма капитана милиции отводила упрек в любопытстве. У последнего купе Сабодаш неожиданно остановился.

- Денис!..

Денисов заглянул в купе.

На верхних полках спали, внизу, за столиком, сидел хмурый чернявый пассажир и смотрел в окно. Не он заинтересовал Антона. На полу у входа лежала собака, Денисов узнал дога: прямоугольная голова, гладкая черная шерсть, сильный саблевидный хвост.