Закон волка

Он испытующе посмотрел мне в глаза.

— Ну хорошо, — усмехнулся я. — Уболтали. Пусть будет так. Я требовал, угрожал и ругался. И вы вынуждены были принять игру, которую я вам навязал. Почему вы пытались меня убить — легко объяснимо. Но для чего вы принесли мне эти деньги — не пойму. Я не прикоснусь к ним, потому что они украдены, и вы, Гурули, вор.

— Они не украдены, — жестко ответил Гурули. — Это добровольные взносы вкладчиков. И с каждым из них я рассчитаюсь в ближайшее время.

Что вы говорите? Никогда бы не подумал!

— Напрасно. К вам, между прочим, я шел с интересным и выгодным для вас предложением.

— Ну-ка, ну-ка, озвучьте!

— Не надо паясничать, Вацура. Если вы считаете себя защитником интересов вкладчиков, то я советовал бы вам серьезнее отнестись к моему предложению.

— Тогда, может быть, снова сядем? Гурули не заставил себя долго упрашивать.

Он опустился на диван, снова раскрыл кейс и стал один за другим протягивать мне какие-то договора, гарантийные письма, отношения и обращения с размашистыми резолюциями.

— Мне удалось получить крупный кредит на социальные нужды в одном российском коммерческом банке под личную недвижимость и недвижимость акционерного общества. Это миллионы наличной валюты. Денег этих вполне достаточно для того, чтобы полностью рассчитаться с вкладчиками.

Я недоверчиво смотрел на Гурули.

— А вам-то это зачем надо? Вы решили заняться благотворительной деятельностью?

Щека генерального директора нервно дернулась. Он вообще быт какой-то нервный.

— Нет, — сквозь зубы процедил он. — Благотворительностью пусть занимаются другие. А я бизнесмен. Но бизнесмен честный.

— Неужели есть и такие?

— С вами просто невыносимо разговаривать, — сдержанно ответил Гурули. — Если вы не прекратите, я немедленно встану и уйду.

— Молчу, молчу, молчу!

— Моя цель — возродить «Милосердие». Без лицемерия скажу — от этого выиграют все: и новые вкладчики, и, разумеется, я. Не вижу в этом ничего аморального.

— Очень благородная цель, — не преминул заметить я. — И в чем же заключается ваше предложение ко мне?

— Вы мой клиент. Нас с вами связывают хоть и несколько странные, но не самые худшие отношения. Я прав?

Молоток Гурули! Ничем его не прошибешь. — Безусловно! Я, можно сказать, все сильнее и сильнее проникаюсь к вам чувством глубочайшей симпатии.

— Я прошу вас оказать мне одну небольшую услугу, — продолжал генеральный директор. — За хорошее вознаграждение, разумеется.

Я кивнул головой: мол, против хорошего вознаграждения ничего не имею против.

— Вы сами должны понимать, что транспортировка большой суммы денег — мероприятие непростое и в какой-то степени рискованное. Я решил перевезти валюту не традиционным путем, а по морю. — Он сделал паузу и добавил: — На яхте «Ассоль».

Кажется, я догадался, что он хотел от меня.

— Вам должно быть известно, — продолжал Гурули, — что бывший капитан этой яхты недавно покончил с собой. Его место пока никем не занято. Вы живете на побережье, общаетесь с моряками, рыбаками, знаете, кто на что способен. — Гурули зачем-то кивнул на стену, за которой уже неделю трудился мой сосед Славик. — Словом, я прошу вас подобрать на места капитана и двух матросов надежных парней.

Очень интересный поворот!

— Еще раз повторяю: дело это очень ответственное и в некоторой степени опасное. Я вас не тороплю. Подумайте хорошенько.

Я все понял; Гурули предлагал место капитана мне.

— Хорошо, я подумаю.

— Дату мероприятия, по понятным причинам, я вам пока сообщить не могу. Если подберете кандидатов, время для них определите так: в течение ближайшего месяца, но не исключено, что и через несколько дней.

— Конечно. Так и скажу, — ответил я. — О'кей! Все будет хорошо. Я немедленно начну думать. Можно сказать, я уже думаю.

— Очень хорошо. — Гурули улыбнулся краешком губ. — На такой ноте намного лучше заканчивать беседу. — Он снова извлек из кармашка часики. — А-я-яй! Я занял у вас почти двадцать минут.

— Что ж, в таком случае вы мой должник.

— Я давно ваш должник, — с каким-то скрытым смыслом ответил Гурули. — Будьте здоровы! Через несколько дней я вас сам найду.

Он откланялся и вышел в прихожую. Я открыл дверь и проводил Гурули почти до самой машины. Водитель завел мотор. Генеральный директор помахал мне на прощание своей узкой ладонью пианиста.

Войдя в подъезд, я остановился у почтовых ящиков и чиркнул спичкой. В моей ячейке, оказывается, лежали газеты, они были видны через отверстия в крышке. Пришлось ковыряться ключом в ржавом замке.

Стопку бесплатных рекламных газет я просмотрел при скудном свете фонаря и уже хотел было отнести их в мусорный бак, как из них выпал сложенный вдвое лист бумаги. Я поднял его и развернул.

«КИРИЛЛ АНДРЕЕВИЧ ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ НАША ВСТРЕЧА НЕ СОСТОИТСЯ СРОЧНО ВЫЛЕТАЮ В МОСКВУ ПО ВОЗВРАЩЕНИИ НЕМЕДЛЕННО ДАМ ЗНАТЬ О СЕБЕ ВИКТОР ГУРУЛИ».

На телеграмме была обозначена дата — отправлена из Ялты за день до того, как Лепетиха расстрелял моего гипсового двойника у останков революционного памятника.