Наркомафия

И она все рассказала…

Она прекрасно помнила тот день, когда ей удалось отомстить. Попала в тему - чехи искали любой повод, чтобы наехать на азерботов - надо было отнимать рынок. И она со своей историей и впрягшимся за нее Шмелем была как раз кстати…

У Шмеля была тачка, он ездил на ней по доверенности. Старая, дешевая, побитая десятка. В тот день она пришла к нему за дозой и думала, что он привычно ее отымеет, а потом даст пару маленьких пакетиков - но Шмель ждал ее уже одетым…

- Поедешь со мной…

Со Шмелем она никогда не спорила - первый раз когда попробовала, он сильно избил ее ногами. Потом правда отмягчел, если только пару пощечин влепит. Шмель закрыл дверь на все замки и пошел вниз по лестнице, Маха последовала за ним…

Не задавала она вопросов и тогда, когда поняла, что они едут за город. За город вывозили обычно, чтобы изнасиловать или убить. Или просто убить. Или поиздеваться. Но ей было все равно. Хуже чем есть сейчас - уже не будет…

Все происходило на опушке какого-то леска. Еще не сошел снег, грязно-серыми прогалами он лежал на бурой, еще не ожившей от зимнего сна земле. Было холодно…

Они подъехали одними из последних - несколько черных, гробоподобных джипов уже стояли полукругом, перекрывая дорогу с двух сторон. Мертво блестел ксенон фар, несмотря на то что еще было светло, солнце только клонилось к закату. Шмель ловко буксанув, развернул машину носом к дороге, открыл дверь, не глуша мотор.

- Сиди здесь. Поняла?

Сжавшись в комок на переднем сидении, она смотрела, как Шмель подошел к каким-то кавказцам, с кем-то поздоровался за руку, с кем-то обнялся. У многих из кавказцев было оружие даже автоматы. Кто-то был в кожаных куртках, кто-то - в камуфляже. Она поняла, что Шмель им задолжал - и теперь привез предложить ее за долг. Такие случаи бывали не редкостью. Молодых девчонок - чехи предпочитали чем моложе тем лучше - продавали в рабство, а иногда и просто похищали. Никому до этого не было никакого дела…

Но она ошибалась. Завывая мощным мотором, из-за пригорка вынырнул громадный, черный Форд-Эскершн, он пер прямо по целине подобно торпедному катеру, и из-под его колес фонтанами летела земля. В какой-то момент показалось, что он намертво застрял в раскисшем весеннем поле - но водитель газанул, и огромная машина вырвалась из плена…

Форд затормозил совсем рядом с десяткой Шмеля, на фоне творения американского автопрома русский "тазик" выглядел совсем убого…

Захлопали двери, из машины полезли еще кавказцы. Много…

Затем открыли заднюю дверь и из просторного багажного отсека, одного за другим начали выкидывать какие-то кули. Это ей сначала показалось что кули - на самом деле это были люди, но люди связанные и избитые в кровь. Потом из багажника выпрыгнули еще двое кавказцев - они ехали на откидных сидениях, поставив на пленников ноги.

Пленников подняли пинками и погнали к стоящим полукругом машинам со светящимися фарами. С ужасом она узнала в одном из пленников дядю Гасана…

- На калэны! Бараны! Сэйчас рэзать вас будэм! На калэны, твар!

Пинками, тычками, ударами прикладов пленников выстроили в некое подобие шеренги. Двое с ружьем и автоматом встали за ними. В одной из машин открылась дверь и на талый снег ступили еще трое - один из них, единственный среди всех был в сером деловом костюме. Несмотря на то, что было еще прохладно - верхней одежды на нем не было.

Шмель суетливо подбежал к машине, открыл дверь.

- Пошли!

Когда Шмель подвел ее к кавказцам, человек в деловом костюме шагнул вперед. Полноватый, с проседью в волосах, еще не старый, смугловатый…

- Меня дядя Ваха зовут, девочка. А тебя…

Шмель пихнул ее в бок.

- Маша…

- Маша… - повторил "деловой", по-русски он говорил совсем почти без акцента - ты этих знаешь кого-нибудь?

Маша посмотрела на стоящих на коленях пленников.

- Да…

- Кого ты знаешь, девочка?

- Вот этого… - она показала на Гасана

- Да врет она тва… - крик дяди Гасана захлебнулся в истошном вопле - стоящий сзади чеченец со всей силы ударил его ногой по спине, в позвоночник

- Это он тебя трахал, да? - буднично, словно "который час" спросил чеченец

- Да… - едва слышно ответила Маша…

Чеченец потрепал ее по щеке, совсем как отец… Потом протянул назад руку - и в нее вложили большой, сверкающий сталью нож

- Зарежь его, если хочешь…

Словно во сне Маша взяла нож, удивилась какой он тяжелый… Сделала шаг, потом еще шаг. Потом нож упал на землю…

- Хорошая девочка… Шмель, уведи ее… Пусть в машине посидит…

Дальнейшую экзекуцию она наблюдала уже через тонированные окна десятки. Шмель, заперев ее в машине, вернулся к остальным - а она смотрела…

Деловой повернулся к своим, сделал какой-то знак рукой. По его знаку двое кавказцев выдернули из шеренги одного из пленников - толстого, заросшего щетиной, золотозубого, с глазами навыкате, подвели его к "деловому" и бросили перед ним. Она тогда не знала, что это был лидер азербайджанской общины…

Деловой присел на корточки перед поверженным его нукерами на землю соперником…

- Ты меня знаешь?

Азер с трудом разлепил слипшиеся от крови губы…

- Ваха… ты же кавказец… мы за вас воевали…

Деловой поднял глаза на обступивших место экзекуции боевиков

- Слышали? Этот жирный баран за нас воевал. Или может быть - овца?

Смачный плевок попал пленнику в глаза, слюна потекла по щеке

- Ты за это ответишь…

Нукер уже размахнулся ногой, чтобы пнуть азера в спину, но деловой властным жестом остановил его.

- Перед Аллахом мы все ответим. В свое время. А кроме него и Рамзана - надо мной и нет никого.

- В Москве когда терли - этот город нам отдали…

Деловой недобро улыбнулся

- Ни меня ни Рамзана на этой терке не было.

- Старшие… ваши… на Коране клялись…

- Они мне не старшие. Мои старшие - в Грозном, они не разговаривают с баранами. Тем более - не делят с баранами кусок. Они их режут. Для меня в Москве старших нет. Это моя земля, я здесь и бай… и эмир… и мюдюрь*. Я не собираюсь терпеть на своей земле грязных баранов из Баку. Правила меняются. Убирайся в свой город вместе со своими соплеменниками. Все твои дела - теперь мои. Если через неделю я увижу хоть одну азерскую тварь на улице - мои люди с ним сделают то же самое, что сейчас сделают с этим уродом. Это моя земля. А русские - мои рабы. Не твои.

Деловой легко встал в полный рост, подошел к стоящему на коленях Гасану…

- Что с ним надо сделать, братья?

- Галава отрэзать! - мрачно проговорил из один "камуфляжных", заросший бородой по самые глаза

- Нет… Голову отрезать - это просто. Сделать с ним то же что и он делал! По понятиям. И пусть живет как женщина! А если он решит оборвать нить своей поганой жизни - Аллах отвернется и плюнет, увидев его!

Чеченцы загоготали

- А с теми, кто не уберется - сделаем так же!

* мюдюрь - господин (азерб.)

Когда мать узнала… на рынке слухи разносятся быстро… она снова начала бить ее… ведь из-за нее она потеряла работу. Она била ее на кухне… а Маха схватила нож и полоснула мать по рукам… не глядя… Потом она занесла нож, чтобы полоснуть по лицу… но не сделала этого. С тех пор мать научилась бояться ее. Так они и жили в квартире - два чужих человека…

Ей уже не хватало. Того что давал ей Шмель уже не хватало. Все чаще и чаще она начинала вспоминать - и ей снова было надо. А Шмель не давал…

Привычно одевшись - свитер, мини-юбка, туфли, она направилась к выходу. Хлопнула дверью, зацокала каблучками по лестнице…

Она даже не поняла, что происходит. Что-то красное… цветы…

- Это… тебе…

С самого утра Шило был в печали. Потому что все хорошее когда-нибудь заканчивается. Такая вот поганая жизнь…