Личностный потенциал. Структура и диагностика

Данные, полученные в рассмотренных исследованиях, позволяют предположить, что шкалы методики субъективной витальности, несмотря на внешнее сходство вопросов (относящихся к настоящему моменту и к самоощущению вообще), имеют несколько различное психологическое содержание. В рамках дальнейших исследований нами были обнаружены данные, свидетельствующие в пользу того, что субъективная витальность как личностная диспозиция (Vt-d) и субъективная витальность как отражение ситуативного состояния (Vt-s) не являются полностью взаимозаменяемыми конструктами.

Обсуждаемые ниже результаты были получены нами в рамках исследования роли личностных ресурсов, в том числе субъективной витальности, в совладании с неблагоприятной ситуацией развития у студентов с ограниченными возможностями здоровья на базе факультета информационных технологий и социально-педагогического колледжа МГППУ. Здесь мы коснемся только тех результатов, которые имеют непосредственное отношение к субъективной витальности, уточнению взаимосвязей и содержания этого конструкта. В исследовании использовался следующий психодиагностический инструментарий: Шкала удовлетворенности жизнью SWLS ( Diener, Emmons, Larsen et al., 1985) в адаптации Д.А. Леонтьева и Е.Н. Осина; Шкала субъективной витальности как диспозиции и как состояния Vt-d и Vt-s ( Ryan, Frederick , 1997); Опросник общего здоровья (GHQ-12 – Goldberg , 1992), перевод Е.Н. Осина; Тест смысложизненных ориентаций СЖО ( Леонтьев , 1992); Опросник социальной поддержки (SSQ – Sarason, Levine, Basham et al., 1983), перевод Е.И. Рассказовой; Тест жизнестойкости ( Maddi, Khoshaba , 2001 – см. Леонтьев, Рассказова , 2006); Опросник толерантности к неопределенности ( McLain , 1993 – см. Луковицкая , 1998); Опросник копинг-стратегий ( Lasarus, Folkman , 1984) в адаптации Л.И. Вассермана; Опросник копинг-стратегий COPE ( Carver, Scheier, Weintraub , 1989) в адаптации Т.О. Гордеевой, Е.Н. Осина, Е.И. Рассказовой и др.; Опросник общей самоэффективности ( Шварцер, Ерусалем, Ромек , 1996); Опросник посттравматического роста ПТР ( Tedeschi, Calhoun, 1996) в адаптации М.Ш. Магомед-Эминова, а также анкета, направленная на выявление в личном опыте испытуемых психотравмирующих ситуаций.

Содержательные различия шкал Vt-s и Vt-d проявляются уже на уровне анализа достоверности различий между условно-здоровыми студентами и учащимися с ограниченными возможностями здоровья (ОВЗ). При анализе достоверности различий по выборке в целом (условно-здоровые+ОВЗ) на выборке в 118 человек мы основывались на разделении выборки на основе средних показателей (Vt-s=28,5 и Vt-d=30,5). При анализе достоверности различий использовался Т-критерий Стьюдента.

Прежде всего необходимо отметить, что низкий или высокий уровень одной из шкал субъективной витальности (например, Vt-d) не является стопроцентным предиктором аналогичного уровня субъективной витальности по другой шкале (Vt-s), хотя при высоких показателях Vt-d вероятность аналогичных показателей по Vt-s существенно возрастает.

При анализе различий по выборке в целом в отношении субъективной витальности как личностной диспозиции Vt-d ( устойчивая черта ) обнаружено, что подвыборка с низкой Vt-d имеет значимо более низкие показатели по всем основным личностным характеристикам, рассматриваемым как психологические ресурсы личности на уровне p<0,005 и выше. Следовательно, Vt-d тесно увязана со всеми остальными личностными ресурсами и по ее значению можно прогнозировать выраженность и достаточность всех остальных личностных характеристик, рассматриваемых как психологические ресурсы, таких, как удовлетворенность жизнью (p<0,000), осмысленность жизни (p<0,000), интернальность (p<0,000), жизнестойкость (p<0,000), толерантность к неопределенности (p<0,005) и уверенность в способности справляться с жизненными вызовами (p<0,005). Кроме того, обнаружено, что число жизненных целей, к которым стремится человек, также значимо различается в зависимости от Vt-d – при высокой диспозиционной витальности человек строит больше планов и ставит себе больше целей, чем при низкой (p<0,05).

Обнаружено также, что при высокой Vt-d в целом по рассматриваемой выборке растет склонность к использованию в преодолении трудных жизненных ситуаций таких стратегий совладания, как переосмысление (p<0,002), активное совладание (p<0,002), юмор (p<0,05), использование эмоциональной социальной поддержки (p<0,05), подавление конкурирующей активности (p<0,05) и плановое решение проблемы (p<0,01). Склонность к поведенческому уходу, напротив, становится нехарактерным стилем реакции на трудности (p<0,05).

Субъективная витальность как состояние (Vt-s) проявляется себя несколько иначе. Общим моментом является тесная связь этого показателя с остальными внутренними ресурсами личности: при высокой Vt-s значимо выше удовлетворенность жизнью (p<0,000), осмысленность жизни (p<0,000), интернальность (p<0,001), жизнестойкость (p<0,000), толерантность к неопределенности (p<0,001) и уверенность в способности справляться с жизненными вызовами (p<0,005). Однако в отношении различий по копинг-стратегиям, отражающим исполнительский (деятельностный) уровень совладания, картина более скромная. При низкой Vt-s повышается склонность к использованию защитных стратегий. В отношении остальных стратегий совладания различий в зависимости от уровня субъективной витальности как состояния не обнаружено.

Можно сделать следующий вывод: шкалы субъективной витальности Vt-s и Vt-d не являются полностью взаимозаменяемыми и действительно отражают различные проявления феномена витальности, что выражается в закономерной разнице картин анализа достоверности различий в зависимости от уровня Vt-s и Vt-d. Субъективная витальность как личностная диспозиция, или диспозиционная витальность (Vt-d), более глубоко интегрирована в структуру личностного потенциала и оказывает большее влияние на цели и жизненные планы личности, а также на совладание со стрессовыми обстоятельствами жизни.

Субъективная витальность как состояние, или ситуационная витальность (Vt-s), хотя и отражает те же взаимосвязи с личностными характеристиками, рассматриваемыми как ресурсы, но ее уровень не сказывается на стратегических жизненных планах и существенно меньше, чем уровень Vt-d, влияет на предпочтение тех или иных стратегий совладания, использование которых относительно независимо от сиюминутного уровня субъективной витальности. Кроме того, для рассматриваемой выборки (молодые люди, студенты колледжа и университета) характерно отсутствие связи уровня субъективной витальности с предшествующей травматизацией, что свидетельствует о разнонаправленном влиянии травмы на субъективную витальность, по крайней мере, в данной возрастной группе.

Изложенное выше дает некоторые основания к выделению именно показателя Vt-d как составляющей личностного потенциала, стабильной личностной характеристики, в то время как Vt-s можно рассматривать, в основном, как производную, вторичную переменную. В то же время можно предположить, что через регулярное повышение уровня Vt-s можно отказывать влияние на Vt-d. Это может быть как мишенью психологической работы и педагогического воздействия, так и предметом самостоятельного самосовершенствования человека.

Низкий уровень Vt-d может, с некоторой долей условности, рассматриваться как субъективное отражение дефицитарности личностных ресурсов и душевных сил, не зависящее от наличия или отсутствия реальных ограничений по здоровью. Высокий уровень Vt-d также не зависит от реального положения дел со здоровьем и является субъективным отражением полноты сил и энергии. Здесь появляется возможность сознательно проигнорировать реальное положение вещей, сделав акцент исключительно на субъективном самовосприятии себя как здорового и полного сил, либо ограниченного недостатком сил и ресурсов, и заглянуть внутрь системы личностного потенциала с учетом такой интегральной обобщенной и недифференцированной экспресс-самооценки этого потенциала, как диспозиционная субъективная витальность.