Мировая экономика

Современное международное право определяется юристами как особая система прав, функционирующая в международной системе, как «государственно-волевое явление; система юридических норм, регулирующих определенные общественные отношения», с указанием на ее обеспечение в необходимых случаях государственным принуждением (Шевчук Д.А. Гражданский процесс. – Ростов-на-дону: Феникс, 2006). Важным является уточнение, согласно которому «международное право есть совокупность прежде всего общепризнанных норм» (Шевчук Д.А. Гражданский процесс. – Ростов-на-дону: Феникс, 2006). Субъектами международного права являются прежде всего существующие государства, государства в стадии становления, МПО, некоторые государственно-подобные образования (вольные города, Ватикан и др.) (Шевчук В.А., Шевчук Д.А. Банковское право: Учеб. пособие. – М.: Издательство РИОР, 2005). Вместе с тем, в последние годы субъектами международного права становятся и отдельные граждане, что является одним из важных проявлений демократизации современных международных отношений.

Действительно, 80-е годы XX века ознаменовались широким распространением либеральной демократии в мире, которое продолжается и сегодня. В эти годы произошло падение военных режимов в Латинской Америке (Аргентина, Бразилия, Чили) и Азии (Филиппины), начались демократические преобразования в Южной Корее, Тайване, демократические выборы прошли в ряде африканских стран к югу от Сахары (Мали, Буркина Фасо и др.). Бурные перемены в Восточной Европе – начиная от «перестройки» и падения Берлинской стены, обретения странами бывшего «советского блока» возможности самостоятельно выбирать свою судьбу, и кончая достижением независимости бывшими республиками СССР – также вписываются в эту общую тенденцию. В то же время в них, вероятно, наиболее выпукло отражаются и противоречия как самой идеи либеральной демократии, так и международного права, которое издавна является ее неотъемлемым спутником.

В соответствии с указанной идеей, между демократическими государствами, использующими для разрешения возникающих между ними разногласий и споров прежде всего политические средства (переговоры, посредничество, международный арбитраж, и т. п.), практически немыслимы вооруженные конфликты, а тем более войны. Для них характерны осуждение ксенофобии, соблюдение прав человека и национальных меньшинств на своей территории, отсутствие притязаний на территории соседних государств и т. п. Однако вопреки этому подобного нельзя сказать о «молодых демократиях» на пространстве бывшего СССР, в том числе и о государствах, присоединившихся к Европейской конвенции по правам человека, международным правовым обязательствам и встречающих благожелательную поддержку со стороны Запада: так, например, дискриминационные законы в отношении национальных меньшинств (Эстония, Латвия), нарушения прав человека остаются практически без каких-либо серьезных международно-правовых последствий. Все это питает сомнения в действенности норм международного права, в возможности правового решения проблем, возникающих в отношениях между независимыми государствами, дает аргументы сторонникам точки зрения о чисто «символическом» значении права для функционирования международных отношений.

Исторически одной из первых попыток демократизации международных отношений явилась доктрина так называемого естественного права, которое может считаться определенным прообразом современного международною права.

Элементы естественно-правовой доктрины можно найти у древнегреческих софистов и стоиков, в учении Аристотеля, в сочинениях средневековых теологов Фомы Аквинского и Августина, в трактатах канонистов эпохи Возрождения (Ф. де Виттория и Ф. Суарес), в работах первых протестантских юристов (Г. Гроций), философии эпохи Просвещения. При всем различии социально-исторических основ этих идей, в них имеется единое содержание. Как писал Г. Гроций, «мать естественного права есть сама природа человека, которая побуждала бы его стремиться ко взаимному общению, даже если бы мы не нуждались ни в чем… Однако к естественному праву присоединяется также польза, ибо по воле создателя природы мы, люди, в отдельности на самом деле беспомощны и нуждаемся во многих вещах для благоустроенного образа жизни… Но подобно тому, как законы любого государства преследуют его особую пользу, так точно известные права могли возникнуть в силу соглашения как между всеми государствами, так и между большинством их. И оказывается даже, что подобного рода права возникли в интересах не каждого сообщества людей в отдельности, а в интересах обширной совокупности таких сообществ. Это и есть то право, которое мы называем правом народов, поскольку это название мы отличаем от естественного права».

Таким образом, основатели современного международного права усматривали в естественном праве как средство, которое позволяет подчинить политическую жизнь неким сознательным правилам, сделать государственную власть ответственной за свои действия, так и источник права народов. Однако при всей привлекательности отдельных положений концепции естественного права, следует видеть и то, что ей свойственна тенденция сводить многообразие правовых основ жизнедеятельности (в том числе и в сфере международных отношений) всех государств и народов, во все времена к единым рациональным основам, вытекающим из самой природы или божественных предустановлений. В действительности же, попытки составить некий «вечный кодекс естественного права» представляют собой перенесение на все человечество нравов и обычаев, свойственных европейской цивилизации, что является фактическим игнорированием существования плюрализма цивилизаций как во времени, так и в пространстве.

В политической практике опасность абсолютизации естественного права, связана с вытекающей из него возможностью морального релятивизма. Поскольку сама природа не остается неизменной, порождая новые обстоятельства, постольку, следуя логике естественного права, изменение ситуации влечет за собой необходимость изменения критериев моральной и правовой оценки. Отсюда в марксизме, например, право фактически подменяется политической целесообразностью, в экзистенциализме – стремлением к свободе и т. п.

В то же время не менее верным остается и то, на чем настаивал еще Г. Гроций: без права нет справедливости, и только через право лежит путь к действительной выгоде государств в их взаимодействии друг с другом (Шевчук Д.А. Гражданский процесс. – Ростов-на-дону: Феникс, 2006).

Присущие концепции естественного права недостатки и противоречия находят свое отражение и в современном международном праве. Оно во многом остается основанным на Западной либерально-демократической модели прав и обязанностей международных субъектов. Однако в мире не существует единого юридического пространства, как универсальной системы, основные концепты которой (свобода, равенство, право и т. п.) имели бы один и тот же смысл для всех людей и народов. С другой стороны, международное сообщество все же располагает определенными инструментами воздействия на международные отношения. Главным из них является, как мы уже видели, ООН. Принятая Генеральной ассамблеей ООН в 1948 г. Всеобщая декларация прав человека обращается «ко всем членам человеческой семьи», призывая их действовать в отношении друг друга в духе справедливости и братства. В 1966 году Генеральная ассамблея принимает два пакта: один об экономических, социальных и культурных правах, второй (в первых строках которого содержится положение о том, что все народы обладают правом распоряжаться своей судьбой) – о гражданских и политических правах. В отличие от Декларации, указанные пакты выступают как обязательные к исполнению каждым государством. Однако к ним присоединилось менее половины членов ООН и только 20 из них ратифицировали Протокол, относящийся к гражданским и политическим правам и предусматривающий рассмотрение обращений частных лиц. Кроме того, во-первых, указанные пакты не предусматривают никаких механизмов их реализации, а во-вторых, противоречат седьмому параграфу второй главы Хартии ООН, запрещающей любое вмешательство во внутренние дела суверенных государств (9). Определенные противоречия свойственны и основным принципам международного права.