Spiritus Animalis, или Как человеческая психология управляет экономикой

При этом существует (или, во всяком случае, существовал в недавнем прошлом) один доступный для всех способ стать относительно богатым — а именно сэкономить кучу денег. Вложить их на долгий срок в фондовый рынок, где норма прибыли с поправкой на инфляцию составляет 7% годовых. Давайте представим неких Кристину и Дэвида, которые в двадцать лет начали откладывать по $10 000 в год и делают это в течение десяти лет. Свои сбережения они инвестируют в фондовый рынок — с расчетом изъять их, когда выйдут на пенсию. В этом случае, даже если после тридцати лет они не отложат ни гроша, их ждет безбедная старость. Ведь если рынок сохранит тенденцию, которой он придерживался на протяжении последних ста лет, то к шестидесяти пяти годам у Кристины и Дэвида будет более $3 миллионов. А если они продолжат делать сбережения и после тридцати, то станут еще богаче.

История выдуманных нами Кристины и Дэвида отражает основные положения экономической теории выдающегося экономиста-консерватора Мартина Фельдштейна, который считал своей личной миссией побудить отдельных людей и целые страны делать больше сбережений. Благодаря чудесам, творимым сложным процентом, даже весьма незначительное увеличение сбережений (особенно сделанное в молодом возрасте) окупится сторицей, когда человек уйдет на покой.

Кстати, один из авторов этой книги получил прямую выгоду от учения Фельдштейна. В 1970-х, когда Гарвард принял очередную группу молодых профессоров, в том числе и супругу Джорджа Акерлофа Дженет Иелен, университет сразу же начал делать взносы на их пенсионные счета. Однако на эти счета не начислялось никаких процентов, пока их владельцы не заполнят распоряжения о том, как инвестировать деньги. Дело было несложное, от силы на полчаса. Но Фельдштейн заметил, что большинство профессоров заполнили свои декларации только спустя пять-шесть лет, уже когда покидали Гарвард (лишь немногие из них получили постоянные места в штате). Дженет сразу прислушалась к советам Фельдштейна, и с тех пор семья стала богаче на $15 000. Неплохой доход за полчаса работы — и хороший пример того, что такое сложный процент.

Но когда мы рассказываем о сложном проценте своим студентам, у них от скуки закрываются глаза. Они осознают, что смогут таким образом обеспечить себе безбедную старость, но с трудом представляют, зачем это нужно. Наши студенты не в состоянии представить себя стариками и понять, на что будут тратить эти «лишние» деньги. А если сбережения достанутся внукам, то что будут делать с ними те? Откроют ли такие деньги большие возможности перед ними или, наоборот, испортят их? Будут ли внуки им благодарны или воспримут все как должное?

Похоже, наши студенты так всерьез и не задумывались о тех долгосрочных возможностях, которые открывает сложный процент, а когда мы предъявляем им факты, они не в состоянии вникнуть в вопрос и дать определенный ответ, сколько же готовы отложить. Они просто до конца не осознают, что смысл и цель сбережений — обеспечить себе будущее. Обсуждение этих тем с молодежью показывает, насколько абсурдны выстраиваемые экономическими теоретиками модели, в которых молодые люди деловито подсчитывают, сколько они выгадают или прогадают, потратив деньги не сейчас, а в будущем.

А когда люди не в состоянии руководствоваться в этом вопросе экономическими соображениями, они обращаются к другому источнику — своему иррациональному началу. И тут вступают в действие такие элементы нашей теории, как уверенность, доверие, всевозможные тревоги и страхи, а также истории о нынешней и будущей жизни.

Нет ничего удивительного, что в разных странах принято по-разному относиться к сбережениям. Где-то чистые сбережения составляют до трети национального дохода, а где-то это отрицательная величина. В начале 1980-х уровень личных сбережений в США составлял около 10%. В последнее время он снизился до отрицательных значений. Увеличилось количество личных банкротств и столь же резко упал объем накоплений, что явно связано со снижением нормы сбережений. Разный уровень сбережений и у разных людей: это проявляется в частности, в размере пенсионных накоплений [216].

Такой разброс — загадка для принятой сейчас экономической теории сбережений, согласно которой люди делают выбор между тем, чтобы отложить свои средства или потратить их. Они постоянно думают, что лучше: потратить доллар сегодня или сохранить его на будущее. В последнем случае возникает дополнительная ожидаемая выгода в виде аккумулированного процента. Как мы убедимся, такая теория работает, но только в определенном контексте, поскольку отражает лишь часть соображений, заставляющих нас копить деньги. Между тем эта теория явно противоречит многим фактам. В частности, она вообще не замечает существующего разброса в объеме отложенных денег. Почему сбережения столь чувствительны к малейшим сигналам и к любым институциональным изменениям? Чтобы понять это, существующую теорию следует значительно дополнить.

Мы считаем, что сбережение — отчасти результат общепринятых базовых экономических мотиваций. Люди хотят подкопить деньжат на старость, оставить что-нибудь детям в наследство, завещать церкви или своему учебному заведению. Но общепринятая теория не позволяет детально объяснить это поведение. Решение о потреблении или сбережении определяется во многом историями о нынешней и будущей жизни. Именно они создают фрейминг, который определяет ответ на простой вопрос: «Что лучше: сэкономить этот лишний доллар (юань, динар) или потратить его?» Истории все время меняются, внося элемент иррационального начала в решение о сбережении.

Влияние фрейминга распространяется на несколько уровней. Его можно видеть в торговых центрах, где люди оплачивают кредитными картами покупки, от которых отказались бы, немного подумав. Есть экономические эксперименты, демонстрирующие влияние фреймов на желание сберегать или тратить. Фрейминг в действии можно наблюдать и в том, как по-разному относятся к этому вопросу в разных странах, например в США и Китае. Растет число банкротств физических лиц в США — тут тоже сыграл свою роль фрейминг, потому что все меньше людей стали воспринимать это как личную неудачу [217].

Понять, сколько денег откладывать, а сколько тратить — непросто, ведь трудно представить себя в отдаленном будущем и решить, сколько денег понадобится. Некоторые вообще стараются не думать о будущем. Поэтому в такой ситуации мы весьма внимательно прислушиваемся к разного рода сигналам — то есть действиям и взглядам окружающих. Так, на уровень потребления и сбережений могут влиять патриотические настроения, возраст и социальная среда. Так, в Америке считается, что сбережения надо делать главным образом на старость, а молодой человек, задумывающийся о таком отдаленном будущем, выглядит странным. Сигналы могут быть и более прямыми. Например, кредитная карта как будто так и кричит: «Трать! Трать!» А обязательные взносы в рамках пенсионных программ и предлагаемые «по умолчанию» способы размещения этих средств тоже воспринимаются как рекомендации.

Разброс в сбережениях объясняется склонностью к спонтанным действиям, свойственной людям, в сочетании с восприимчивостью к вышеописанным сигналам. Неудивительно, что многие рекомендации, построенные на общепринятой теории сбережений, которая, в свою очередь, основывается на базовых понятиях экономики и, следовательно, ничего не может сказать об этих сигналах, — часто оказываются попросту ошибочными.

Экономисты Херш Шефрин и Ричард Тейлер провели эксперимент, который демонстрирует любопытное свойство людей. Они задали испытуемым вопрос: «Сколько вы потратите, если вам неожиданно дадут $2 400?» и предложили им три ситуации. В первой это был дополнительный бонус на работе, выплачиваемый в объеме $200 в месяц на протяжении предстоящего года. Медианное значение потраченной суммы в этом случае составило $100 в месяц, или $1200 в год. Во второй ситуации речь шла об однократной выплате $2400 в текущем месяце. Медианное значение на сей раз показало $400 сразу и еще по $35 ежемесячно на протяжении следующих одиннадцати месяцев, т. е. $785. Третья ситуация предполагала получение наследства, которое будет на пять лет положено в банк под проценты; в конце этого срока испытуемый получит те же $2400 плюс все проценты (так что текущая стоимость наследства — все те же $2400). В этом случае медианное значение составило ноль [218].