Русская военно-промышленная политика 1914—1917

Трёхлинейные патроны

В канун войны тревожная оценка политических перспектив и состояния снабжения войск Генеральным штабом резко противоречила благодушным заверениям ГАУ: того-то нет или недостает, но все меры уже приняты и через год-два наверстаем; можем скорее, да денег не дают. Такой доклад — успокоительная отписка, по сути, — был представлен Кузьминым-Караваевым Сухомлинову 7 февраля 1912 г.{249}

В ГУГШ отметили, что приведенные в докладе данные ГАУ о запасах винтовочных патронов «не сходятся с нашими» (ГАУ докладывало, что «недостает около 35%», то есть налицо 1737 млн. патронов, а в ГУГШ считали, что имеется лишь 1 481 818 650 шт., то есть нехватка не 35, а 44%). «Данные ГАУ, очевидно, более свежие», — гласит осторожная ремарка на полях доклада (в дальнейшем 35-процентная нехватка была признана ГУГШ на 1 марта 1912 г.). ГАУ констатировало, что патронные заводы оборудованы на выпуск 450 млн. в год, но могут дать на 100 млн. больше, «если ныне же будет разрешено приступить к увеличению нарядов на патроны до полной производительности заводов». Тогда недостающие 35% армия получит не в 1916 г., а раньше. Но нужно раздобыть в таком случае в 1912 г. еще 4,9 млн. руб. Свидетельствуя как бывший технический директор (зам. начальника) Петербургского патронного завода, Залюбовский считал, что «главной и основной причиной» нарушения запаса против и без того заниженной нормы («эта, по нужде принятая в 1907 г., норма») к началу войны являлось постоянное сокращение и отсрочка необходимых кредитов. Для заводов «не представляло никаких затруднений» устранить недостаток — в течение, правда, 4–5 лет. Но было препятствие «финансового характера»: «Лишь в 1911 г., и то вначале лишь на пять дней в неделю», явилась возможность загрузить предприятия работой, так как «Военный совет не разрешал работ, не обеспеченных ассигнованными кредитами»{250}.

С мая 1912 г. работа на патронных заводах пошла с полным напряжением, так как 7 июня Совет министров ассигновал еще 6 миллионов{251}. На совещании в ноябре 1912 г. ГАУ заявило, что «благодаря принятым за последнее время мерам с 1913 г. годовая производительность ружейных патронов может быть доведена до 600 млн.» (в феврале 1912 г. говорилось о 450 млн.); «таким образом, к концу 1914 г. все недостатки будут пополнены». Но при этом подразумевалось, что обеспеченная норма в 1000 патронов на винтовку относилась к первоочередным категориям войск, а не к армии в целом{252}. В 1913–1914 гг. выход патронов соответствовал темпу военного времени, но полного запаса патронов ко времени войны не было — и не могло быть, потому что установленная норма запаса не только подверглась искусственному занижению, по финансовым соображениям, в отношении к численному составу войск, но и оставляла вне расчетов увеличение призыва при мобилизации (ратников ополчения). Полные комплекты патронов должны были образоваться в 1916 г:{253}

Данные о производительности патронных заводов в начале войны расходятся. По сведениям 1923 г., три завода якобы обладали мощностью — «по их оборудованию» — в 900 млн. патронов в год (75 млн. в месяц){254}. Иные цифры назвал Михайлов: за 1914 г. заводы выпустили около 760 млн. патронов (417,9 млн. за январь — июль и 341,4 за август — декабрь, в среднем 63 млн. в месяц). На запрос Николая II ему доложили, что «ко времени начала войны на трех патронных заводах… изготовлялось ежемесячно около 55 млн. штук»{255}. В «Своде» Следственной комиссии по пороховому производству потребность в порохе для ружейных патронов выведена на основании хода «операции по пополнению комплектов, производившейся уже в течение нескольких лет в размере полной производительности всех патронных заводов», и соответствовала 550 млн. патронов в год (Залюбовский: 600 млн.). При таком темпе заготовления патронов собрать полные комплекты предполагалось в 1916 г., а к началу войны недостаток достигал 16%{256} — если считать «по бумажному подсчету. В действительности же, если принять во внимание, что все запасы к концу мобилизации сразу ушли на вооружение армии», то не хватало все-таки именно 44% (2 млрд. шт.) патронов{257}.

В другом «Своде», однако, Верховная следственная комиссия (составитель И.Я. Голубев) привела данные о выпуске патронов каждым из заводов по годам с 1911 по 1915 г. В 1914 г. они изготовили 673 млн. патронов (в 1912–430 млн., в 1913 г. — 544 млн.). При полной загруженности трех заводов «недостаток ружейных патронов предполагалось пополнить лишь в 1915 г.», — разъяснял эти цифры Кузьмин-Караваев. Но остается при этом неясным, сколько в этих комплектах еще числилось старых патронов и сколько — нового образца, то есть остроконечных. При достигнутой к началу войны мощности заводов полностью перейти к стрельбе остроконечными патронами пехота могла лишь в 1918 г.{258}

Предложение заказать недостающее за границей встретило возражения. Начальник 1-го отдела ГАУ В.А. Лехович и поддержавший его обер-квартирмейстер Генерального штаба Н.А. Обручев, ссылаясь на опыт войны с Японией, считали такой путь нежелательным: в 1905 г. иностранные заводы обязались поставлять патроны уже через месяц после заключения договора, «но в действительности затянули выполнение его на два года». Представители ГУГШ на это ответили, что имеются более надежные, чем Австрия и Германия, поставщики — Франция, Англия и Америка, но спорный вопрос окончательно не был разрешен. К началу войны, в июле 1914 г., заводы могли давать винтовочного пороха «Вл» до 120 тысяч пудов в год — количество, которого в тот момент хватало с небольшим избытком, пока потребность в патронах сводилась к 500 млн. штук. Но с января 1915 г., когда в полной мере проявился снарядный кризис, потребность в винтовочных патронах возросла. И если достигнутый в начале войны выпуск пороха «Вл» в 10,6 тысячи пудов в месяц казался удовлетворительным, то с января требовалось уже 42 тысячи пудов{259}, и в мае 1915 г. выпуск патронов снизился из-за нехватки пороха{260}. В июле 1914 г. Кузьмин-Караваев, «не видя возможности в ближайшее время воспользоваться результатами еще дальнейшего, для пороховых заводов опасного, их расширения, принял меры к установлению производства нашего пороха в Америке, сознавая, что только этим способом можно поднять с июня — июля 1915 г. выход патронов до 100 млн. в месяц». В действительности уже к марту 1915 г. требовалось 200 млн. в месяц. В 1916 г. Петроградский патронный завод был расширен до выпуска 600 млн. патронов в год{261}.

«Итак, положение с питанием ружейными патронами у нас было катастрофическое уже к 1916 г., — подводил итог Залюбовский. — Наши заводы при всем напряжении дальше расширяться не могли». Осенью 1915 г. расчет показал, что общая годовая потребность в порохе достигла 2632 тысяч пудов; при наибольшем ожидаемом успехе внутреннего производства представлялось неизбежным заказать за границей около 1572 тысяч пудов{262}. Помимо американских поставок пороха, положение спасали Италия и Франция: «При содействии Жоффра я получил в свое распоряжение лучшие пороховые заводы в Севре», — писал Игнатьев{263}.

По сообщению Маниковского в «Боевом снабжении», противоречащему источникам, предпринимательские организации, «нажав все пружины», оказали «особое противодействие» постройке в Симбирске нового патронного завода и смогли задержать решение этого вопроса с января по март 1916 г. А.А. Королев также утверждал, что «предложение ГАУ от 22 декабря 1915 г. о строительстве третьего казенного [патронного] завода… не получило поддержки в Военном совете»{264}. Но в программном докладе и в «Боевом снабжении» Маниковского указано, что Военный совет дал «разрешение постройки», причем трижды: 14 января, 17 и 19 марта 1916 г. А.Л. Сидоров, пользовавшийся сообщением Маниковского о «могущественном влиянии» монополистов как достоверным, ввел, однако, в оборот источники, из которых следует, что еще в ноябре 1915 г. царское правительство добилось согласия союзников поставить оборудование для нового патронного завода. Речь шла о поставке полного комплекта, рассчитанного на выпуск 10–15 млн. патронов в неделю (40–60 в месяц; 480–720 в год){265}. Летом — осенью 1916 г. станками для Симбирского патронного завода нагружались пароходы, отправлявшиеся из США{266}. Говорить о какой-то особой слабости ГАУ к предложениям частных предпринимателей или о подчинении деятельности этого органа интересам монополистов в данном случае нет оснований. Его руководители, не считаясь с недовольством частных поставщиков, развертывали казенное производство и в тех отраслях, где (как, например, в целлюлозной) преобладание частной инициативы ранее казалось неустранимым. В числе строящихся заводов до 1916 г. не значился латунно-мельхиоровый, хотя на сооружение его было отпущено по закону 24 июня 1914 г. 850 тысяч рублей. За год войны проект этого завода был переработан, и отпущенных средств оказалось мало. По новому проекту, этот объект выглядел как литейный отдел при сооружаемом в Симбирске казенном патронном заводе и был рассчитан на выпуск в год 960 тысяч пудов латуни и 180 тысяч пудов мельхиора{267}.^[58]