Вышел хеджер из тумана

Я знал Триггера еще тогда, когда его активный фонд растущих акций был загружен бумагами мелких компаний, занимающихся разведкой и добычей нефти и имеющих названия типа Три парня и Буровая установка. Он заработал 40% прибыли в 1979 году и 65 % в 1980 году, и деньги лились в его фонд. Но затем в 1981 году, когда нефть вдруг перестала быть черным золотом, фонд Триггера потерял 55 %. Насколько я помню, в то время он почти потерял свою работу, но в 1982-1983 годах он вернулся и занялся акциями мелких развивающихся технологических компаний, своими «любимыми атлетами», как он их называл. В те дни он действовал следующим образом: посещал презентацию какой-нибудь компании, где встречал юного докладчика и, послушав его, уходил со словами: «Мальчик, несомненно, одаренный, настоящий атлет, победитель», — после чего не глядя покупал несколько сотен тысяч акций этой компании.

Впоследствии, когда его «возлюбленные атлеты» канули в небытие, и надежды на них потерпели крах, Триггер сильно пострадал, но он продолжал верить в свой метод игры и всегда стремился быть на сильной стороне рынка. Если деньги вкладывались, а рост отсутствовал, он понимал, что должен найти себе новых любимчиков. Он ухватился за так называемый фонд недооцененных активов U3, который занимался «недокормленными и недолюбливаемыми» бумагами, а также осуществлял рисковый арбитраж. Однако инвестиции в недооцененные активы были слишком медлительны для его горячей крови; Триггер нуждался в эмоциях, в движущей силе его жизни. Ему было слишком трудно по настоящему влюбиться в акции промышленных предприятий — «грязную рабочую лошадку» — только потому, что она дешева.

Я помню, как он говорил мне: «Инвестирование в стоимость — это фигня, а Бен Грэм — неудачник. Покупка дешевых акций на основе функционально-стоимостного анализа — это для недалеких бухгалтеров. Мне не хватает притока адреналина, который я получаю, торгуя волатильными акциями». Это было кощунством, поскольку (на тот случай, если вы вдруг не знаете) Бенджамин Грэм — бог инвестиций в стоимость, который написал библию, носящую название «Анализ ценных бумаг». В результате Триггер покинул U3 ради конторы, работающей с ценными бумагами развивающихся рынков, и некоторое время он фактически жил и работал в Гонконге и Восточной Европе. Затем настал крах тайского бата и российских долговых обязательств, и развивающиеся рынки начали тонуть.

По-видимому, это было предопределено: он вернулся на рынок технологических акций в конце 1990-х годов. Этот рынок был наиболее комфортным для Триггера. До этого вечера я последний раз видел его в конце 1999 года, когда он организовал фонд технологических акций для крупного и очень агрессивного взаимного фонда одной денверской компании. То были дни, когда рынок новых бумаг бурлил, и Триггер очаровывал всю страну своими речами о высоких технологиях, продуктивности Интернета и наступлении новой эры,

Публика вливала деньги в его фонд, и Триггер процветал. В тот день он прибыл на завтрак под ручку с молодой, статной женщиной, которая пила чистую «Столичную». Я задавался вопросом: зачем он притащил ее с собой, ей явно уже давно надоели все эти разговоры об акциях, хотя иногда она бросала в сторону своего спутника вялые, но любовные взгляды.

Денверский взаимный фонд набрал себе умных, быстрых, языкастых парней и девушек, торгующих по тренду, которые раньше всех узнавали все рыночные новости. Я помню, как однажды посетил их в те горячие дни. Я сидел в зале с полудюжиной инвестиционных управляющих, которые выглядели настолько молодыми, свежими и невинными, что можно было ожидать, что они все еще носят скобки на зубах, и понимал, мне нечем их заинтересовать. Они считали меня бесполезным, старым ворчуном, и в тот момент я чувствовал себя именно таким. Они не заботились об отношении цены к доходу, об оценке, о фундаментальных изменениях, или об экономике. Они хотели услышать об акциях роста. Они хотели получить экшн, акции, напичканные стероидами. Постепенно я понял, что они вовсе не так невинны, как это показалось мне вначале нашей беседы. Они были убийцами с детскими лицами, а невинным ягненком был как раз я. Фонд Триггера, портфель которого был набит новыми выпусками акций, в том году поднялся на 85 %.

Но затем последовал взрыв «пузыря», который уничтожил половину активов денверской компании. Фонд Триггера упал на 75 % в течение 18 месяцев, а затем последовали судебные процессы. Их причиной стало то, что большая часть денег была инвестирована в фонд уже после его наиболее прибыльного года, и, когда Триггер расхваливал технические акции, многие из его утверждений были, мягко говоря, излишне приукрашены и оптимистичны. Руководитель, отвечавший в компании за инвестиции взаимного фонда, ушел в отставку. Комиссия по ценным бумагам и биржам провела неожиданную ревизию, и министр юстиции штата Колорадо, возомнивший себя западным Шпитцером, сделал запрос. Тот год не принес бонусов. Триггер рассказывал мне, что он понял, что у него начались проблемы, когда ему срезали зарплату, а затем новый начальник, курировавший взаимный фонд, отправил его в отпуск. Я думаю, что таким образом его просто уволили.

«Веселье на рынке технологических акций закончилось, — сказал он мне. — Теперь бесполезно быть быстрым и иметь хорошие рефлексы. Любой панк, работающий на рынке технологических акций, не менее быстр, а игра на инсайдерской информации мертва, Нас так много в этой нише, что мы постоянно сталкиваемся друг с другом. “Шорты” не спасают. Все обесценилось слишком быстро. Делать деньги на этом рынке больше не представляется возможным». Он вздохнул. «Три года назад я мог перевернуть мир; теперь же я слишком угнетен даже для того, чтобы сделать разминку». Я поинтересовался, что он делает на конференции Breakers.

«Я собираюсь войти в бизнес хеджевых фондов, — пояснил он. — Полтора процента плюс 10 % от прибыли. Вот это я понимаю! Ну₃ все, мне пора тусоваться и обхаживать клиентов». Он помахал рукой пожилой синеволосой женщине, висящей на руке своего молодого спутника. «Она — лиса, — шепнул он мне, — очень старая, но все-таки лиса. Я хочу раскрутить ее на инвестиции в мой фонд. Мы пообедаем вместе и заключим договор».

Я люблю Джима за то, что он открытый человек, подлинный эксплуататор фондовых «пузырей» и не корчит из себя невесть кого. «У меня всегда был нюх», — утверждает он. Но когда Джим безапелляционным тоном сообщает о каких-либо акциях: «Вы не можете на этом потерять», — маленькие колокольчики в моей голове начинают звонить, слабо, но настойчиво, подобно телефону, требующему снять трубку. Джим может быть очень опасен.

Фонд фондов — жесткий клиент

График самой конференции был жестким и чисто рабочим. Никакого послеобеденного гольфа или тенниса. Я отстранился от встреч с инвесторами, поскольку у Мэдхава это получалось намного лучше, чем у меня. Представители фондов фондов — самые требовательные инвесторы. Подсчитано, что в настоящее время существует почти тысяча фондов фондов, и в совокупности они являются самыми крупными, но и самыми непостоянными инвесторами хеджевых фондов. После того как они обследуют вас от и до, некоторые из них будут с вами, даже если вы будете действовать не лучшим образом; другие покинут вас при первых признаках спада (снижения ваших чистых активов). Как я уже говорил ранее, европейцы в этом плане, возможно, самые плохие клиенты, но, по правде говоря, в этом бизнесе все определяет успешность работы управляющих. Учитывая суммы оплаты, которые хедж-фонды берут за свою работу, клиентов можно понять.

Фонд фондов обычно распределяет свои активы по нескольким разнообразным хеджевым фондам, инвестируя таким образом доверенные ему денежные средства тех частных и юридических лиц, которые не чувствуют себя способными самостоятельно инвестировать и контролировать деятельность хедж-фондов. Они отслеживают и анализируют все сделки каждого хеджевого фонда из своего портфеля, чтобы контролировать риски. Несколько лет Назад LTCM, крупный хеджевый фонд, организованный группой яйцеголовых нобелевских лауреатов по экономике, рухнул после того, как одновременно произошли сразу три негативных события, входящих в диапазон риска. Средства массовой информации с удовольствием опубликовали имена всех известных своим умом и искушенностью личностей и учреждений, которые потеряли на этом банкротстве свои деньги. После этого случая каждый ощутил сильное беспокойство, и с тех пор крупные инвесторы поглощены анализом риска, используя для этого стресс-тесты портфеля, показатель отношения стоимости к риску (VAR) и коэффициенты Шарпа.