Судный день американских финансов: мягкая депрессия XXI в.

В 1821 г., выступая с речью в День независимости, Джон Куинси Адамс сказал: «Америка не выйдет за пределы своих границ, чтобы уничтожать извергов. Она всем желает свободы и независимости. Она защищает только саму себя».

Но к концу следующего столетия Билл Клинтон заметил: «У нас явно есть средства для того… чтобы превратить миллиарды и миллиарды людей по всему миру в глобальный средний класс» 145 . Не было сказано, каким образом это может сделать крупнейший должник мира. Но толпа избирателей, подобно немытому люмпенинвесториату, вопросов не задавала. Через три года Америка по всему земному шару охотилась за извергами. Абсурдности затеи никто просто не заметил.

В самом начале XXI в. общее убеждение, что американский путь - это в своем роде окончательный выбор всего мира, было слегка изменено, и это не было уж совсем неожиданно. Об этом просигналило использование слова «Отечество» (Homeland) после атаки на нью-йоркские башни-близнецы. Америка неожиданно вышла из границ; империя проявила готовность расширяться. Природа не терпит ни пустоты, ни монополизма. Достигнув мирового господства, американские политики принялись искать булавку.

«Мы должны добиваться этого», - заявил участник конференции в Лас-Вегасе, организованной Фондом экономического образования весной 2002 г. Выражая, вполне возможно, мнение большинства, он потребовал: «США должны нанести превентивный удар в Ираке… Сирии… и даже в Китае!»

Логика была отменной. Эти страны могут попытаться нанести нам ущерб. У нас есть средства им помешать. Что может нам помешать? Мало что.

«Начиная с 1899 г., - объясняет Гэри Норт, - США постепенно заменили Европу в дорогостоящем, рискованном деле строительства империи. Наши авианосцы патрулируют мировой океан. Теперь мы стали главным объектом ненависти и мести. Люди не любят, когда ими помыкают иностранцы, будь то в Греции эпохи Афинского союза или в наши дни» 146 .

К 431 г. до новой эры Афины превратились в империю, имевшую подвластные государства по всей Аттике. В тот год началась Первая Пелопонесская война между Афинами и ее союзниками и Спартой.

Перикл решил, что лучшее нападение - это хорошая защита. Он собрал афинян за городскими стенами, в надежде, что враг истощит свои силы в тщетных атаках. Но в осажденном городе разразилась эпидемия бубонной чумы и уничтожила четверть населения полиса, в том числе и Перикла. Племянник Перикла, Алкивиад, уговорил афинян попытать счастья в наступлении. Для нападения на Сиракузы, расположенный на Сицилии город, союзный с врагами Афин, был направлен огромный флот. Поход кончился полной катастрофой. Флот был уничтожен, а моряки и солдаты проданы в рабство. Почуяв перемены, греческие города-государства переметнулись от Афин на сторону Спарты. В 405 г. в битве при Эгоспотамах враги захватили остатки афинского флота. Вскоре после этого городские стены были срыты, а город попал в зависимость от Спарты.

Мы припомнили этот эпизод Пелопонесских войн, потому что Афины были первой известной империей западного мира. С тех пор, как Америка стала превращаться в империю, пример Афин стал нам не безразличен. Точно так же может быть поучительным то, что происходило в начале XXI столетия в мировой торговле.

Когда поездом едешь из Вашингтона в Нью-Йорк, проезжая Трентон, шт. Нью-Джерси, видишь большой плакат (думаем, он и сейчас на месте): «Мир берет то, что делают в Трентоне». Этот текст был создан в другую эпоху американской истории, когда американская промышленность была сильна, а торговый баланс был положительным. Все это давно в прошлом. Теперь вещи создают все остальные страны, а в Трентоне, в Сакраменто и в каждом американском городке и на каждой ферме все это берут.

Было очевидно, что невозможно без конца двигаться в этом направлении. К 2002 г. американцы закупали 60% мирового экспорта. На американский импорт пришлось 60% прироста мировой торговли за предыдущие пять лет. Мало того, что потребители продолжали жить не по средствам, но и правительство сводило бюджет с дефицитом, который надо было финансировать. Чтобы заполнить эту дыру, потребовалось уже 80% всех сбережений мира. Возникает резонный вопрос: долго ли еще иностранцы согласятся финансировать американское потребление? Что будет, когда они откажутся от этого?

Иностранные авторы, прежде всего Эмманюэль Тодд в книге «После империи» (Apres L'Empire), уже указывают на финансовую дыру в американском бюджете как на разновидность «имперской дани». Вот только положение, указывает Тодд, ненадежное - иностранцы могут в любой момент отказаться платить.

Вся система обречена на крах. По мере роста постройка ослабла и стала уязвимой, задолженность потребителей выросла. Дефицит платежного баланса увеличился. Сбережения съежились. Производственные инвестиции - важнейший компонент экономического роста - усохли. И чем успешнее были попытки Алана Грииспена укрепить ситуацию, тем грандиознее будет структурный крах.

Каждый пузырь рано или поздно находит свою булавку. Будь это пузырь политической власти или пузырь на рынке хлопка, он будет пухнуть и расти, пока не подвернется нечто и выпустит из него воздух. Он может выйти с громовым хлопком или с вялым шипеньем. Иногда случается и то и другое. С началом XXI в. перед Америкой возникло два острых шипа: с одной стороны - вялый доллар, с другой - расходы на империю.

В начале 2002 г. International Herald Tribune сообщила, что стало хорошим тоном обозначать США как империю.

«Сегодня, - утверждается в статье, - Америка больше не супердержава и не превосходящая сила, а полноценная империя, в стиле Римской и Британской».

«Со времен Римской империи никакая другая страна не имела такого культурного, экономического, технологического и военного превосходства», - добавляет обозреватель Чарльз Краутхаммер.

Пол Кеннеди идет еще дальше, утверждая, что сегодня неравенство еще больше, чем в Римскую эпоху. «Римская империя подчинила себя более обширные территории, - замечает он, - но тогда существовала еще одна столь же могучая империя, Персия, и была еще более обширная, Китай» 147 .