Медовый месяц в улье

– Но зачем?

– Это все проклятое ожидание конца…

– Я знаю. Я тоже не могу спать.

Он стоял как деревянный, протянув руки к огню, пока его зубы не перестали стучать.

– На тебя весь этот ужас тоже обрушился. Прости. Я забыл. Звучит идиотски. Но я всегда был один.

– Да, конечно. Я точно такая же. Уползаю прочь и прячусь в углу.

– Ну, – сказал он, на мгновение становясь похожим на себя, – мой угол – это ты. Я пришел спрятаться.

– Да, любимый.

В этот момент для нее зазвучали фанфары.

– Могло быть и хуже. Хуже всего, когда они не признаются, тогда снова перебираешь все улики и думаешь, а вдруг ты все же ошибся… А иногда они до ужаса хорошие люди…

– А что Крачли?

– Похоже, ему на всех плевать и он ни о чем не жалеет, кроме того, что попался. Ненавидит Ноукса так же сильно, как в тот день, когда убил его.

Полли он не интересовался, только сказал, что она дура и стерва, а я еще дурее, раз трачу на нее время и деньги. А Эгги Твиттертон, как и нам всем, он желает сдохнуть, и чем скорее, тем лучше.

– Питер, какой ужас!

– Если есть Бог – или суд, – что теперь будет? Что мы наделали?

– Я не знаю. Но не думаю, что мы могли как-то повлиять на приговор.

– Наверное, нет. Хотелось бы больше знать об этом.

Пять часов. Он поднялся и стал смотреть в темноту, в которой пока не было видно никаких признаков грядущего рассвета.

– Еще три часа… Они дают им какое-то снотворное… Это милосердная смерть по сравнению с большинством естественных… Только вот ожидание и то, что ты заранее знаешь… И еще это некрасиво… Ста рик Джонсон был прав: шествие к Тайберну [340] было не так мучительно… [341] В садовничьих перчатках, прост, палач к тебе войдет… [342] Однажды я добился разрешения присутствовать при повешении… Решил, что лучше знать… но это не отучило меня вмешиваться.

– Если бы ты не вмешался, это мог быть Джо Селлон. Или Эгги Твиттертон.

– Знаю. Я все время себе это твержу.

– А если бы ты не вмешался шесть лет назад, это почти наверняка была бы я.

При этих словах он перестал ходить туда-сюда, как зверь в клетке.

– Гарриет, если бы тебе пришлось пережить такую ночь, зная, что тебя ждет, то эта ночь и для меня стала бы последней. Смерть была бы пустяком, хотя тогда ты значила для меня гораздо меньше, чем сейчас… Какого черта я напоминаю тебе о тогдашнем ужасе?

– Если бы не он, нас бы здесь не было – мы бы никогда не встретились. Если бы Филиппа не убили, нас бы здесь не было. Если бы я с ним не жила, я б не вышла за тебя замуж. Все было неправильно, все не так – а в итоге я каким-то образом получила тебя. Что все это значит?

– Ничего. Кажется, в этом нет никакого смысла. Он отбросил эту мысль прочь и снова беспокойно зашагал по комнате.

Немного спустя он спросил:

– “Молчальница прелестная моя” – кто так называл жену?

– Кориолан [343].

– Беднягу тоже мучили… Я так благодарен, Гарриет, – нет, это неверно, ты не по доброте, ты просто такая и есть. Ты, наверное, страшно устала?

– Ни капельки.

Ей было трудно думать о Крачли, скалящемся в лицо смерти, как загнанная крыса. Его предсмертные муки она воспринимала только через призму тех мучений, которые испытывал ее муж. Но сквозь страдание его души и ее собственной невольно пробивалась уверенность, похожая на далекий звук фанфар.

– Знаешь, они ненавидят казни. Казни бередят остальных заключенных. Те колотят в двери, никому не дают покоя. Все на нервах… сидят в клетках, как звери, поодиночке… Ад какой-то… Все мы сидим в одиночках… “Не могу выйти”, – твердил скворец… [344] Если б только можно было вылететь на минутку, или уснуть, или перестать думать… Да чтоб эти проклятые часы сгорели! Гарриет, ради бога, не отпускай меня… вытащи меня… взломай дверцу…

– Тише, душа моя. Я здесь. Мы будем вместе.

С восточной стороны темнота в окне начала бледнеть – это были предвестники зари.

– Не отпускай меня.

Они ждали. Стало светать.

Внезапно он сказал: “Да черт возьми!” – и начал плакать, сначала неловко и неумело, потом свободнее. Он сжался в комок у ее колен, а она обняла его и так держала, прижав к груди и обхватив руками его голову, чтобы он не услышал, как часы пробьют восемь.

Толбойз

– Отец!

– Да, сын мой.

– Вы помните эти персики мистера Паффета, большущие, прямо огромные, которые вы мне сказали не рвать?

– Да?

– Вот я их рванул.

Лорд Питер Уимзи перевернулся на спину и в ужасе уставился на своего отпрыска. Его жена отложила шитье.

– Что за хулиганство, Бредон! Бедный мистер Паффет собирался выставить их на цветочной выставке [346].

– Ну, мамочка, я не специально. Это на спор. Ограничившись таким своеобразным объяснением, мастер Бредон Уимзи снова обратил свой честный взгляд на отца. Отец застонал и сел.

– И что, обязательно ставить меня в известность? Я надеюсь, Бредон, что из тебя не вырастет зануда.

– Понимаете, отец, мистер Паффет меня увидел. И он собирается зайти к вам на пару слов, только чистый воротничок наденет.

– А, понятно, – с облегчением сказал его светлость. – И ты решил, что лучше разобраться с этим делом сейчас, пока версия другой стороны не разгневала меня еще сильнее?

– Если вы не против, сэр.

– Это, по крайней мере, разумный подход. Хорошо, Бредон. Поднимись в мою спальню и приготовься к экзекуции. Трость за туалетным столиком.

– Да, отец. Вы ведь скоро придете, сэр?

– Я оставлю ровно столько времени, сколько нужно, чтобы осознать содеянное и раскаяться. Вперед!

Нарушитель поспешил в направлении дома и скрылся из виду, экзекутор же тяжело поднялся на ноги и неторопливо зашагал следом, грозно закатывая рукава.

– О боже! – воскликнула мисс Кверк. Она в ужасе смотрела сквозь очки на Гарриет, которая безмятежно вернулась к своим лоскуткам. – Но вы ведь конечно же не позволите ему бить малютку тростью?

– Позволю? – Вопрос позабавил Гарриет. – Вряд ли это подходящее слово.

– Но, Гарриет, милая, так же нельзя. Вы не понимаете, как это опасно. Он может необратимо травмировать мальчика. Маленьких людей надо переубеждать, а не ломать их дух жестокостью. Когда вы так унижаете ребенка и причиняете ему боль, вы заставляете его чувствовать себя беспомощным и неполноценным, и все это подавленное возмущение прорвется потом самым необычным и ужасающим образом.